Единственная для темного эльфа 3

Подняв заплаканные глаза на эльфа, поняла, что внутри все холодеет. Мысль о том, что мама решилась на такое именно после того, как отчаялась меня искать, была ужасающе пугающей. Страх внутри так перемешался с радостью, что, кажется, в глазах потемнело, отчего меня чуть повело в сторону.

— Нежность моя, — взволнованный Фаль сжал в объятиях сильнее, но чуть отклонился, чтобы я могла прилечь ему на грудь. Надежная рука держала со спины, позволяя полностью отдаться во власть мужа, так как силы куда-то делись, а в горле снова появился ком. — Ничего дурного не случится. Хорошо, что ты успела рассказать ей о себе, иначе бы она волновалась и дальше… Она сильная. И теперь спокойная. А еще теперь не одна.

Судорожно сжав рубашку на широкой груди эльфа, почувствовала, что тело охватывает какой-то отходняк. Волнение немного отступило, но не прошло бесследно — немного замутило, но зрение начало проясняться. Фаль прав. Пугаясь собственных мыслей, я мечтала, чтобы у мамы появился кто-то, кто заменит ей меня.

Стараясь глубоко дышать, забормотала:

— Фаль… А я ведь уже смирилась, что оставила ее, как папа… Ушла, оставила ее одну, опять одну наедине со страхом и болью. Господи, она через столько всего прошла! Воистину я дочь своего отца…

— Нет, любимая, все не так, — родные руки с нежностью меня сжали, чтобы подтянуть поближе и губами приткнуться к моему горячему лбу. — Ты самая любящая дочь. Твоей любовью быть объятым сплошное счастье, уж поверь мне.

Тихонько всхлипнув, уткнулась носом в шею своего мужчины. Моя отдушина, моя отрада, моя опора. Если бы не Фаль, сохранила бы я рассудок в этом мире? Рука большая, что сейчас осторожно пальцами сплетается с моей, дарит успокоение. Якорь. Да, Фаль — мой якорь в этом мире. Без Фаля меня уже нет.

— Расскажи мне, — тихо попросил, что я не сразу поняла, о чем он. — Расскажи мне об отце. Я больше спрашивать не буду. Если не захочешь, оставь на сердце, но знай, что я всегда рядом. Ты можешь рассказать. Доверь мне то, что у тебя на сердце. Позволь с тобою разделить.

Глубокий вздох. В душе надеюсь уложить смятение. Произнести вслух то, чем так долго жила, что прятала в своей скорлупке? Смогу ли? Возможно, только Фалю. Только Фалю одному и могу.

Заговорила, и собственный голос показался глухим:

— Он нас бросил, — вот так просто. И слова даются совсем не тяжело… — После огромной любви к моей маме бросил ее и меня, пятилетнюю, у нее на руках. Ушел в другую семью. Все.

Тишина, воцарившаяся в келье, с тьмой смешалась, как родная. Рука эльфа мерно гладила меня по плечу, сплетая ощущение защищенности, откровения и доверия.

— Разве все?

— Мне его не хватало… Я убедила себя, что он мне не нужен, боялась даже мысль допустить, что поддамся и вновь привяжусь… Я не помню почти, как пережила разлуку в детстве, но я помню, как мучилась мама. Помню, как она старалась скрыть боль от меня и всегда боролась одна. Своими силами поднялась на ноги, вырастила меня и взрастила свое дело. Боги, Фаль, как она все это вытянула на своих плечах?

С минуту я лежала, уткнувшись лбом в мерно вздымающуюся грудь возлюбленного. Прислушивалась к его дыханию, и находила успокоение сама.

— Я никогда не признавала этого, тем более не произносила вслух, но всю жизнь я боялась, что, если впущу кого-то в свое сердце, мне обязательно будет так же больно. Лучше было не любить никого, не замечать чужих чувств, прятаться от них… Зато с целым сердцем. Прожить всю жизнь без любви было не так страшно, как вновь собирать себя по кусочкам… Честно говоря, до встречи с тобой, я и не думала, что любить умею. Мне кажется, с тобой я узнала это чувство.

Легкий поцелуй в макушку подбодрил, и я продолжила:

— Помню, как папа иногда приходил повидаться со мной, как говорил, что любит, но… всякий раз уходил в свою новую семью. А мне хотелось, так хотелось… чтобы он понял, как он мне нужен в моей жизни. Остался рядом.

Голос дрогнул, пришлось стиснуть зубы и закусить губу. Дыхание сбилось. Я мотнула головой, прогоняя ощущения, но откровение словно когтистой рукой вспороло мне грудную клетку и с мясом вырвало все то, что я хранила глубоко в душе. Слезы покатились из зажмуренных глаз, я почувствовала, что больше не смогу выдавить из себя ни слова, но мысль, что Фалькониэль в праве знать, откуда все мои тараканы, заставила продолжать. Подробно — не сейчас, когда-нибудь, но теперь мои слезы будут освобождением. С появлением Фаля в моей жизни, все страхи остались позади.

— Не понимала, говорит он правду или нет. А если нет, зачем лжет? Ведь если бы любил, то не бросил бы… — хотела закрыть лицо руками, но муж аккуратно перехватил мое запястье, а следом нежно поцеловал прямо в мокрый глаз. Стирая соленую влагу с его губ, я нашла в себе силы продолжать: — Так хотела семью, хотела, чтобы у меня был папа… Разве я многого хотела? Просто, чтобы у меня были мама и папа. Все. Я ведь так его любила… Люблю… Все равно люблю…

Слезы покатились по щекам с новой силой, мутная пелена перед глазами проявилась. Как рваная рана, каждое слово отдавало внутренней болью. Я вскрыла нарыв, но это было необходимо, чтобы излечиться. И разве не в самых надежных руках я стремлюсь найти это исцеление?

— Знаешь, как-то раз во дворце Гере с Саверием удалось открыть окно в мой мир. Я увидела маму и его… Он даже не вспомнил, сколько мне лет, — выступ на шее Фаля дернулся под моей ладонью, что отвлекло меня на мгновение, но помогло сдержать новый ком. — Неужели рождение ребенка для него оказалось таким незначимым событием, Фаль? Я, правда, не понимаю…

Зажмурившись, всхлипнула, когда сильные руки бережно прижали меня к хозяину. Я замерла, боясь пошевелиться в этих крепких объятиях защиты и настоящей искренней поддержки. И, утирая влажные дорожки, услышала самые дорогие слова на свете:

— Плачь, моя девочка, — и сердце отозвалось пожаром. — Плачь в моих руках, сейчас уже можно. Ты всегда была стойкой, а теперь доверься мне: я стану тебе хорошим мужем, буду братом и, когда нужно, отцом. Мы вместе навечно.

ЭПИЛОГ. 6

ЭПИЛОГ. 6

Мне нравится следить за его дыханием. Как мерно вздымается и опускается грудь, как делится он своим покоем. В его объятиях всегда так.

После нелегкой ночи, пробуждения и откровения, так хорошо лежать на его груди. В надежных крепких объятиях. Слушать уверенный стук сердца, щекой прижиматься к телу любимого.

И пальцы его, на спине выводящие узоры, расслабляют. В полной тишине, без слов, он дарит бесконечный уют и обещает надежность. Дарит все то, чего мне не хватало в детстве.

Выполняет обещания. Дает мне опору. Любит.

Лбом прижимаюсь к обнаженной груди и целую. Губами касаюсь теплой кожи, подушечками пальцев забираюсь под ткань одежды, легонько царапая на обратном пути — он дышит глубже, спокойно улыбается и не открывает глаз. Пока еще можно. У нас еще есть немного времени, прежде чем ненадолго разлучиться. Эта мысль щекоткой играет где-то на глубине души.