Единственная, кто его слышит...

– Не боишься? – хохотнула Белла.

– Нашла у кого про страх спросить, – проведя ладонью насквозь проходящего мимо парнишки, произнес я.

Белла сморщила свой милый носик и, сделав еще один моток тонкой ленты, на которой держался шарик, вокруг кисти руки пошла к аттракциону.

Он представлял собой большой темных цветов шатер, вход в который доверху был заляпан искусственной паутиной и разукрашен молниями и черепами.

– Мило, – улыбнулась Белла и быстро купила в первой же попавшейся на глаза кассе ленту билетов. – У нас ведь целый день впереди, не устанешь? – подразнила она, с приподнятым настроением тряся билетиками.

– Я не устаю, – напомнил я.

– Значит, тебе повезло, потому что мне здесь уже нравится, и я планирую задержаться на весь день, до «Титаника»! Ну, нарушитель-безбилетник, пошли, – побежала она к «Комнате страха».

Как только мы смеясь переступили порог в это темное место, музыка с наружи, казалось, испарилась. В помещении было прохладно, темно и отовсюду доносились странные звуки, типа где-то капает вода, скрипит дверь, мне даже казалось, что я слышал приглушенный звук бензопилы. Где-то у самого пола горел тусклый желто-зеленый свет, от чего лицо Беллы казалось таким болезненным.

– Не так все и страшно, – хихикнула она и засмеялась, взглянув на меня. – Ты зеленый!

– Ты тоже, – заржал я. – Идем, – я прошел ее спину рукой, будто подталкивал вперед.

Белла и я медленно пошли вперед, боясь, что откуда-нибудь может выскочить какая-то дрянь и перепугает нас до чертиков, но вокруг до сих пор было так же нагнетающее тихо и темно.

– Ну и где обещанные ужасы? – обиженно протянул я и тут как по заказу, перед нами сверху, гремя костями, вывалился скелет в пиратских лохмотьях, а на его шее красовалась пеньковая веревка. Все это действие сопровождали раскаты грома и мигающий свет, будто вокруг нас шторм с самой настоящей грозой.

Белла от неожиданности завизжала, но тут же успокоилась, уставившись на этого подвешенного в виселице пирата. Я же испуганно отскочил назад, но сразу же пришел в норму.

– Ты даже не испугалась толком, – протянул я.

– Интересный у него костюмчик, – Белла приблизилась к скелету и остановила лицо всего в нескольких сантиметрах, разглядывая пряжку его ремня.

– Что там пытаешься найти? – пошутил я.

– Явно не то о чем ты подумал, – съязвила она. – А скелетик-то пластиковый, – щелкнув ноготком по этому трупу, сказала она.

– Тебе что совсем не страшно?

– Скорее смешно, – захихикала она.

– Так не честно, – как обиженный мальчишка скрестил я руки на груди и потопал вперед. – Эй, на меня не реагирует ни один их ужас, – возмутился я, обнаружив, что я иду в полумраке, где ничего не происходит.

– Тогда держись рядом, – смеялась Белла.

– Тебе смешно? – подошел я.

– Ага, – и от ее улыбки я и сам засмеялся.

Мы так же медленно стали продвигаться вперед, и не прошли мы и метра, как сбоку зажегся яркий свет и на фальшивый железный забор с острыми прутьями, словно копья, свалилось тяжелое тело. Его будто на вилы насадили.

Белла снова взвизгнула, впрочем как и я, но так же быстро успокоились.

– А вот это уже опасно, мало ли кто на этот забор напорется, – с упреком пробормотала она.

– Он же фальшивый, резиновый вроде, – присмотрелся я.

– И правда, – Белла потрогала один штырь, проткнувший ненастоящее тело.

– Буэээ… – раздался странный вопль.

Тут Белла завизжала во все горло и нервно отскочила в сторону.

– Мать вашу, – заорал я и, чуть успокоившись, присмотрелся и увидел живого человека, наряженного в зомби. – Идиоты! Дураками сделают!

Белла снова засмеялась и, когда этот зомби опять потянул к ней свои руки, Белла со всех ног понеслась дальше.

На пути то и дело перед нами выскакивали всякие монстры с диким смехом, рыком и прочими ужасными звуками. Но Белла уже, словно на автопилоте неслась прочь, каждый раз вздрагивая и подскакивая от резких звуков и движений.

– Притормози, – хихикал я, и она неуверенно остановилась. – Ты все-таки испугалась, – протянул я.

– Одно дело бутафорские монстры, а другое настоящие, – с огромными глазами говорила она.

– Трусиха, – улыбнулся я.

– Нет! – гордо заявила она. – Вот дальше пойдем, я ни разу не вскрикну!

– Поспорим?

– Да хоть бы и так, – выпалила она.

– Ладно, – коварно протянул я, а Белла настолько уверенная в себе скрестила руки на груди. – Давай так… Если ты до конца пути хоть раз пискнешь, вскрикнешь, заорешь… в общем никаких звуков. Вздрагивать можно так и быть, – хихикнул я. – То ты приложишь все усилия к следующему учебному году для того чтобы попасть в группу поддержки!

– Что? – пискнула Белла. – Ты как себе это представляешь? Я же неуклюжая!

– Ты не неуклюжая. Просто иногда впопыхах спотыкаешься, а уж если ты на чем-то сосредоточенна, то все выходит отлично!

– Ладно, – протянула она. – Но с одним условием, что и ты не издашь ни звука, а если издашь, ты, приложишь все усилия, чтобы сыграть в пяти спектаклях, поставленных в нашем школьном театральном кружке!

– Что? Вот еще!

– Тогда нет спора, – пожала она плечами.

– Ладно, – буркнул я. – Я точно не заору. Готовься заказывать форму черлидера.

– Я буду на премьере каждой пьесы, – дразня, прищурила она глаза.

– По рукам, – протянул я ладонь.

– По рукам, – Белла приставила свою руку вплотную с моей.

Одновременно с шумом выдохнув и плотно сомкнув губы, мы двинулись вперед. И тут снова с потолка повалилось что-то непонятное, естественно мы вздрогнули, запрыгали нервно на месте, но не издали ни звука. Белла, быстро размахивая руками, смахивала с себя странный непонятный предмет, похожий на нить сосисок. Всмотревшись в кучку на полу, мы поняли, что это фальшивые кишки. Белла одним взглядом выразила фразу: «Я тебя придушу», от чего я только улыбнулся.

Все еще нервно подергиваясь, Белла зашагала дальше. И снова отовсюду на нас стали выпрыгивать монстры, зомби, орки. Тут даже была ведьма с ужасным лицом в бородавках помешивающая зелье в большом котле, из которого шел зеленый свет и легкий дымок. Белла тут же подошла ближе, разглядывая, как работает этот механизм.

Мы стойко держали свой язык за зубами, каждый боясь проиграть. Беллу в короткой юбчонке черлидера я не прочь лицезреть хоть каждый день, но вот самому прыгать по сцене в колготках, изображая влюбленного Ромео, не сильно хотелось.