Единственная, кто его слышит...

– Ты будешь весьма недурно смотреться в короткой юбчонке, – захихикал я.

– У вас парней всегда мысли лишь об одном, – съязвила Белла.

– А я ничего такого и не сказал, – подначил я ее.

– Узнаю старого доброго Эдварда, – пробормотала она.

– Что? В смысле?

– А? Ничего, – замешкалась девушка. – Это я так…

– Хмм… Что еще интересного в школе? – спросил я.

– Футбольных чемпионатов пока не намечается, но зато идет набор на следующий год во всякие кружки.

– Мне, наверное, стоит выбрать какой-то кружок, вряд ли я смогу играть в футбол в ближайшее время. Есть предложения? – усмехнулся я.

– Есть! Я недавно узнала, что ты играешь на гитаре, у тебя есть шанс попасть в музыкальный оркестр, – хохотала Белла.

– Это не вариант, я люблю выделяться из толпы, а там все как из инкубатора в дурацких красных мундирах и непонятных шляпах.

– Тогда, театр, – вдруг робко предложила она.

– Я уже думал об этом, – улыбнулся я. – Мои познания в истории помогут мне играть какого-то исторического персонажа. Может я даже смогу стать режиссером, и у нас в театральном кружке будут собственные пьесы.

Мы болтали абсолютно о всякой ерунде, совершенно забыв о времени. Я смеялся как малолетний мальчуган и совершенно не понимал, почему я раньше не общался нормально с этой девушкой. Ведь она забавная, даже очень.

Вспоминая все ее не сдержавшиеся крики, обзывания и прочее в ответ на мои оскорбления и подколы, я понимаю, что Белла всегда была такой. Она видимо сдерживала свой порыв подойти и хорошенько начистить мне морду. Это я всегда был взрывной истеричкой, заводящейся лишь от слова. Даже накинулся на Беллу однажды, а ведь она меня лишь послала и слегка толкнула. Болван я, и никто иной.

Я старался ловить каждое слово девушки и постоянно задавал вопросы. Было так приятно отвлечься от разглядывания этих идиотских стен. Но Белла не редко запиналась, будто долго раздумывала над следующими словами. А от разнообразных рассказов о школе у меня не редко возникали в голове туманные образы, будто я видел тот или иной момент в живую.

– …Эмметт так смеялся, – зевнула она.

– Ты устала? – с нежностью спросил я.

– Нет, – выпалила Белла, и мне снова показалось, что я слышал подобный ответ на тот же самый вопрос, и даже с той же интонацией. – А ты? – спохватилась девушка.

– Есть немного, – улыбнулся я. – Но я готов и дальше тебя слушать.

– Нет уж, давай ложись спать, – сразу выпалила она.

– Ты сейчас убийственно была похожа на мою сестру. Она корчит из себя супер сиделку.

– Она всего лишь волнуется и желает, чтобы ты быстрее поправился, – с заботой сказала Белла.

– Я знаю, она меня очень любит, – снова заулыбался я, а Белла замолчала. – Белла?

– Тебе пора отдыхать, – вздохнула она. – Завтра у тебя, наверное, много процедур и обходов врачей.

– Мы завтра созвонимся? – робко поинтересовался я.

– Если ты хочешь, – мне показалось, я услышал в голосе девушки просто невероятную нежность, будто она говорит не со старым злейшим врагом, а с очень близким человеком.

– Очень хочу, – протянул я. – Я позвоню?

– Конечно.

– Примерно в тоже время, – добавил я.

– Спокойной ночи, – прошептала Белла.

– Сладких снов, – в тон ей сказал я и с нескрываемой радостью нажал кнопку отбоя.

Отложив телефон в сторону, я посмотрел на свои ноги и во, чтобы то мне не стало, решил встать на них. Кряхтя, я подвинулся к краю койки, чтобы держаться за ее спинку, словно за поручень.

– Давай, Каллен, я в тебя верю, – прошептал я и встал ногами на пол. Крепко ухватившись руками за спинку койки, я медленно стал подниматься. Ноги сразу отозвались ноющей болью и слабостью. Пошатнувшись, я чуть не упал на пол, но сильнее ухватившись за койку, смог вернуться назад. Спустя время я повторил попытку и уже простоял на ногах чуть дольше.

– Еще чуточку и ты снова будешь бегать, – улыбнулся я, ложась на кровать и полностью расслабляясь. От усталости и достаточно позднего времени суток я практически сразу уснул.

Утром меня разбудила медсестра, принеся завтрак и таблетки, которых сегодня было значительно меньше. Выпив препараты, я принялся за завтрак.

– Отец еще не пришел? – спросил я у медсестры, подсовывая поднос поближе к себе.

– Мистер Каллен сейчас разговаривает с доктором Кнолом, – сообщила она мне.

– Спасибо, – улыбнувшись, ответил я. Медсестра улыбнулась мне в ответ, и тихо вышла прочь.

Позавтракав я снова, как и вчера, решил встать на ноги. Как только я поднялся, в палату вошел отец.

– Ты что творишь? – взволновано спросил он и, оказавшись рядом со мной, посадил меня на койку.

– А что, не заметно? – улыбнулся я и без особого труда согнул ногу в колене, чуть поднимая ее вверх.

– Кто тебе разрешил? – не унимался отец. – Ты же не знаешь, что натворил самостоятельно поднимаясь.

– Пап, успокойся, – положив руку на плечо отца, произнес я. – Я себя чувствую достаточно хорошо, хоть уже и устало. Я не перенапрягаюсь и не лезу вон из кожи, чтобы в один миг встать на ноги и побежать марафон. Все под контролем.

Покачав головой, отец шумно выдохнул и, подкатив кресло поближе, помог мне пересесть на него.

– Ты меня до инсульта доведешь, – ворча, отец толкал впереди себя коляску. – И не обижайся, если я с тобой разговаривать перестану.

– Пап, – улыбаясь протянул я, поворачиваясь к нему.

– Что пап? – уже тоже с улыбкой, спросил он. – Я очень рад, что с твоими ногами все в порядке, только больше без присмотра врача ничего не делай.

– А дышать можно? – хохотнул я.

– Эдвард Каллен, – строго произнес папа, на что я только рассмеялся.

Приехав к доктору Кнолу, папа оставил нас вдвоем, сказав что ему нужно сделать обход. Как только отец вышел, доктор Кнол помог мне пересесть с кресла на кушетку, и стал осматривать мои ноги.

– Ты вставал на ноги? – спросил он, прощупывая икроножную мышцу.

– Да, – неуверенно ответил я. – И массировал. Но только я сам, без кого-либо. Это только мое решение и, если что, делайте выговор только мне.

Доктор улыбнулся и аккуратно опустил мою ногу.

– Все хорошо, – ответил он. – Просто чувствуется, что сама мышца уже не такая, как при нашем прошлом осмотре.