Единственная

Бывали моменты, когда Слоун не желала никого видеть, замыкалась в себе, вообще не вставала с постели. А то вдруг становилась как никогда веселой, шутила и смеялась, могла всю ночь протанцевать и набрасывалась на него в постели, как тигрица…

— Если бы твое положение не стало таким сложным, я бы подумала, что ты меня избегаешь! — С этими словами Надин вошла к Лэнсу и закрыла за собой дверь.

— С чего ты взяла, что я тебя избегаю? — равнодушно спросил Лэнс.

— Не знаю, показалось.

— Твой муж эксплуатирует меня вовсю.

— И я тоже! — Надин теребила нижние пуговицы на своей кофточке.

— Он тебе что-то рассказал?

— Конечно, — засмеялась Надин. — Я ведь его жена. Об этих делах не волнуйся, Лэнс.

Надин просунула свою узкую руку за пояс брюк Лэнса, двинулась вниз и сразу взялась за мягкий мужской член.

— Не волнуйся, дорогой, я обязательно поговорю с мужем, и мы все уладим. — Слова и жесты Надин означали только одно: «Твое место в команде и твой доход будут зависеть от любовной игры со мной».

— Я должен поблагодарить тебя, так?

Надин бесстыдно взглянула ему в глаза:

— Конечно, но не словами!

Лэнс поцеловал ее в губы: мол, все понял.

— Раздевайся скорей, крошка, сейчас устроим маленький театр, разговаривать будем потом.

Надин с готовностью повиновалась. И жизнь уже не казалась ей мрачной.

Слоун взяла с ночного столика пузырек и встряхнула его — пуст. «Вот, черт! Надо было проверить, сколько там оставалось таблеток, прежде чем уезжать из Нью-Йорка. Что теперь делать?»

Да полно, стоит ли паниковать? В Палм-Бич должен быть врач, который выпишет рецепт на амфитамин, и без лишних вопросов. Все-таки это не какая-нибудь дыра, а Палм-Бич — город, в котором хватает богатых красивых женщин, употребляющих подобные таблетки. Да, но как найти такого врача — не на улице же спрашивать?!

Если бы Адриена или Кейт были рядом… Но нет, таблетки ее секрет, она не скажет о них никому. Господи, а особенно — Джордану. Ее никто не поймет — даже он. Таблетки хоть как-то держат ее в форме. Барбитурат помогает справиться с ночью, амфитамин — очнуться от ночного тумана под утро.

Стук в дверь — Слоун быстро прошла в спальню и спрятала пузырек в ночной столик.

— Ну, как игра?

— Неважно, — протянул Джордан. — А почему ты здесь?

Слоун с удивлением посмотрела на Джордана.

— А почему я не должна быть здесь?

— Я удивлен, ведь ты сказала, что пойдешь с утра по магазинам. Сейчас уже два часа, — а ты все сидишь в ночной рубашке. Значит, ты никуда и не ходила?

— Не ходила, если это так для тебя важно.

— Ты не работала?

— Немножко, написала страниц пять.

— Кейт будет довольна.

Слоун согласно кивнула.

— Она будет довольна, когда я принесу ей все. Отдам это на перепечатку, а завтра попробую сделать двадцать пять страниц.

— Ты решительно настроена, я вижу, — заметил Джордан. — Надеюсь, что прилив энергии не иссякнет к вечеру, и ты не откажешься пойти со мной на банкет.

— Не откажусь. Только, надеюсь, мы не сядем с Хильерами за один стол?

— Увы, дорогая, он спонсор моей команды, Ян и Дасти должны прийти, а еще — Ирен и Сэм…

— А Лэнс? — неожиданно спросила Слоун.

— Лэнс? — У Джордана невольно изменился тон. — За него вообще нельзя теперь поручиться, за свои слова он не отвечает. Увидим его, — значит, явился собственной персоной. А где он вообще пребывает, в каком измерении, на какой планете — один Господь Бог знает.

Слоун колебалась, спросить или нет. Наконец решилась:

— А ты не знаешь, он «сидит на игле»?

— Может быть… Кока или «колеса». Мне трудно сказать. Во всяком случае, готов держать пари, что оплачивает эти расходы Надин Хильер.

— С чего ты взял?

— Она оплачивает услуги всех своих жеребцов. Во всяком случае, дарит им, помимо своего драгоценного внимания, еще и дорогие подарки. Они-то Лэнсу ни к чему, — думаю, он их продает и на выручку покупает наркотики.

— Лэнс, похоже, не особенно разборчив… — заметила Слоун.

— Он весьма предприимчив, когда чего-то добивается.

Да, она нашла человека, который может ей помочь, — это Лэнс, решила Слоун. Конечно, сначала он наверняка не поверит, усомнится в ее искренности. Что ж? Она должна убедить его, только очень осторожно.

Другого пути у нее нет — придется обращаться к Лэнсу.

— Давай еще, Лэнс, — хрипло прошептала Надин. Лэнс лежал навзничь. Расслабленно поглаживая руками спину и ягодицы Надин, оседлавшей его. Надин выгибалась, стонала от наслаждения. Потом, устав, прилегла на грудь и живот любовника так, чтоб ее груди касались его лица. И вскрикнула, когда Лэнс крепко сжал их.

— Губами, губами, Лэнс, — простонала она, — ох, как я люблю, когда ты это делаешь.

Лэнс послушно стал лизать соски Надин — осторожно и нежно.

— Сильней, — выдохнула, вся извиваясь, Надин, — еще сильнее!

Лэнс исполнил и этот приказ. Надин медленно вскипала, прижимаясь к мужскому телу все крепче, желая слиться с ним. Нет, она не слезет с него, пока не получит полного удовлетворения… Вот так! О, такого она не испытывала за все встречи с Лэнсом!

Изнемогшая, Надин прошептала:

— О, как прекрасно! Давай отдохнем — и еще, Лэнс, хорошо? Еще!

Надин встала с постели, подошла к туалетному столику, где стояла ее сумка. Достала зеркало. Лэнс поднялся, подошел к ней сзади, прижался к ней, крепко стиснув ее груди. Надин почувствовала: он хочет ее.

— Встань-ка на колени, — попросил Лэнс.

Вздохнув, она встала на карачки, подняв зад. Лэнс легко вошел в нее, опершись коленями о ковер, и задвигался взад-вперед, левой рукой обхватив грудь женщины, а пальцами правой раздражая клитор. Надин стонала от удовольствия, Лэнс двигался все быстрее — и в этот момент входная дверь со страшным шумом распахнулась — на пороге стоял Гевин Хильер. Его лицо было багровым от гнева.