Единственная

От злости я сжала его шею своими руками в попытке придушить этого шутника.

– Где сердце, которое я вмонтировала в Тима! Это ты его забрал! – прокричала я ему в лицо, а потом закашлялась.

Кёске с легкостью расцепил мои пальцы и закинул мои руки себе за шею, вынуждая его обнять. Он гладил меня по спине, дожидаясь пока я переживу приступ кашля.

– Госпожа, я вынужден вам открыть маленькую тайну, но я действительно чуть не умер. Мое настоящее сердце, оно не выдержало нагрузки, а вы столь вовремя придумали эту изумительную замену: искусственное сердце на основе вечного двигателя. Для меня это был знак свыше, и теперь я обязан вам жизнью. Я боготворю твою гениальность, любимая. Но знаю, что ты еще та эгоистка и никогда добровольно не отдала бы мне свою игрушку. Прости, пришлось забрать ее себе силой и сломать твоего любимца. Но это была вынужденная мера, я возмещу тебе потерю. Честно, любимая, я все для тебя сделаю. Я ведь теперь практически бессмертен, и все благодаря тебе, моя госпожа, - прошептал мне в самое ухо японец. – Смирись с этим и прими меня таким, Злата.

– С чем смириться? С тем, что ты меня в любой момент можешь убить, стоит мне сделать что-то не так? – шепотом уточнила у него.

– Злата, ну что ты такое говоришь? – возмутился Кёске.
– Я тебя и пальцем не тронул. Просто привел в чувство. У тебя был приступ бешенства. Ты не контролировала себя в этот момент. Вдруг бы сломала что-нибудь, а потом переживала. Я о тебе же беспокоюсь, любимая.

– Это ты меня довел до такого состояния своим своеволием. Решаешь все за меня, сколько уже можно? - спросила я у него и попыталась отодвинуться.

Но брюнет крепче прижал меня к себе и, уткнувшись в мои волосы, продолжил дразнить своим вкрадчивым голосом:

– Милая моя, ты же сама хотела жить, как все прочие людишки: семья, дом, муж, дети. А в обычной семье все решает мужчина, жена послушна и покорна. Любимая моя госпожа, я ведь тебя не прошу быть послушной. Делай, что хочешь, но так, чтобы ты была всегда рядом со мной. У тебя теперь все есть, тебе не надо работать на кого-то, не надо бояться разоблачения. И очень скоро мы прилетим домой. Просто поверь, Злата. Просто поверь мне вновь. Я же не обманул тебя, ни разу. Просто, не говорил всей правды.

– Ты меня чуть не задушил, - мстительно напомнила я ему о позорных минутах моего страха и унижения.

– По-другому ты не успокоилась бы, пока не покалечилась. Тебя могла привести в себя только боль. Злата, я тебя люблю, я не могу тебя ударить. Но иногда это надо сделать, случаи всякие бывают. Меня тоже не устраивают отпечатки пальцев на твоей нежной белой коже, - оправдывался Кёске, щекоча мне шею своим теплым дыханием.

Слушать его было очень больно, так как он говорил это, словно я маленький капризный ребенок. Но я ведь уже давно взрослая, самодостаточная девушка, в жизни которой было столько всего, что лучше об этом не вспоминать.

– Я хочу своего Тима. Мне не нужна больше семья и муж, и дети. Это все не так, как я мечтала. Я не хочу так! – неожиданно громко, даже для самой себя, потребовала я у Кёске.

Эту истину я только сейчас поняла предельно четко. Да, мне нравилась моя свобода, когда я была хозяйка сама себе и могла делать, что хотела.

– Как пожелаешь, моя госпожа, - услышала тихий ответ.

Вот только от тихого шепота японца мне стало очень страшно. Отстранившись, посмотрела в лицо брюнета, но о чем он думал в этот момент, я не могла понять. Только взгляд его был тяжелым и нехорошим.

– Что ты задумал, Кёске? – все же спросила я у него, уже не зная, чего от него ждать.

– Отдам тебе сердце, и ты вернешь себе своего Тима. Ты же этого сейчас хочешь. Ну что ж, я же обещал, что сделаю для тебя все, что угодно. Я держу свое слово. Пошли в лабораторию, - спокойно пояснил он.

И поставив меня на пол, сам встал и направился на выход.

То, с какой легкостью он на это согласился, пугало больше, чем то, что он меня минуту назад душил. Я уже запуталась в его поступках. Села в кресло и задумалась, почему я не испытываю удовлетворения. Почему я продолжаю ему не доверять, почему? И если он отдаст сердце, и я вставлю его в робота, то где гарантия, что Тим станет таким же как прежде. Ведь прежний робот во многом копировал поведение японца.

Я устроилась в кресле поудобнее, забираясь с ногами, уткнулась лицом в колени. Почему я так неуверенная в себе. Да, я хочу вернуть себе моего Тима, хочу вернуть того, кому раньше доверяла. Хочу опять доверять, а не ждать очередного подлого удара в спину. И сейчас мне даже неважно - живой человек он или робот. Я просто нуждаюсь в чувстве спокойствия, защищенности, которое было у меня еще с утра.

– Злата, ну что опять не так? – тихо раздался голос брюнета.

Подняла лицо, чтобы утонуть в той нежности, что была его глазах.

– Я тебя убью, если ты меня предашь. Понял, убью, я смогу это сделать. Только посмей меня предать, хоть мысленно. Возьму подушку и придушу ночью, или еще хуже - выкину в открытый космос и буду смотреть, как ты задохнешься, - прошептала я ему, размазывая горькие слезы по лицу.

– Я не предам тебя, любимая. Пойдем, без твоей помощи я не смогу вернуть его тебе, - позвал меня Кёске.

– Да не нужно оно мне! Я тебе сказала, только посмей предать, и я тебя убью, все сделаю, но отомщу. Так что пойдем, поедим чего-нибудь, а то от этих разговоров и из-за тебя у меня горло болит и есть хочется очень сильно, - уже спокойнее сказала ему и, встав с кресла, пошла в сторону столовой.

Я даже не оглянулась на опешившего японца, просто знала, что он все равно ко мне присоединится.

Глава 12

Ели молча, каждый думал о своем. Я же украдкой разглядывала брюнета, понимая, что мне придется себя ломать. Страх никуда не делся, лишь притих, прячась где-то в уголках души. Пакостное состояние: опять нужно играть роль, пока Кёске не покажет свою истинную сущность.

– Расскажи мне про пиратов, - приказала я японцу, понимая, что контакт с ним надо налаживать.

Да, и слишком много непонятного вокруг меня, словно я в паутине, расставленной хитрым японцем.

– А что хочешь знать о них, моя госпожа, - спросил Кёске, ласково улыбаясь.

– Ну, ты обо мне знаешь все, я тоже хочу знать о тебе, если не все, то, как можно больше. Мы же доверяем друг другу и никогда не предадим, - с сарказмом ответила ему.

– Как пожелаешь, любимая. Давай начну с самого начала, - глубоко вздохнув, печально сказал японец.

– Это долго, можно детство пропустить, - недовольно остановила я его.

Я не люблю слушать, какое у других было беззаботное детство в кругу любящей семьи, и как в одночасье у них, бедненьких, все круто изменилось. Почему-то все постоянно взывают к сочувствию, моля их пожалеть. Только таких, как я не учили жалости, и мне просто становится противно от таких рассказов.

– Кто-то говорил о доверии, - непринужденно отозвался японец.

– Я тебе доверяю и разрешаю сохранить детские воспоминая не тронутыми. Мне интересно, как ты пришел к мысли о пиратстве, - настаивала я на интересующей меня теме, не желая, чтобы он уходит от ответа.