Эдуард Стрельцов. Памятник человеку без локтей

Игру, иными словами, бери на себя постепенно, иди в обыгрыш, когда уж обретешь уверенность, которую недолго и потерять при первых же ошибках, сопровождаемых окриком недовольных и влиятельных партнеров.

Маслов увидел в Валентине Иванове игрока команды, которой пока нет, но которая при коллекционном подборе исполнителей, может когда-нибудь и сочиниться у наученного горьким опытом Деда.

В августе проиграли несколько игр – и тренера в «Торпедо» сменили: место Маслова занял Николай Петрович Морозов. Свой, из «Торпедо», хотя на сходе Петрович изменил автозаводу ради сталинского ВВС.

Морозов почуял в Иванове программного масловского игрока – и поскольку при замене одного тренера другим считается хорошим тоном ломать построенное предшественником, перевел Иванова в дубль, мотивируя это тем, что он, Николай Петрович, сторонник становления только шаг за шагом: группа подготовки, дубль и только потом основной состав.

Но у «Торпедо» оставалась возможность побороться за призовое место. Через три игры тренер вернул Валентина, подтвердив тем самым безошибочность масловского решения. И правый инсайд получил первую в своей жизни медаль – бронзовую.

На следующий сезон у него в команде Морозова появился партнер и – случайно ли? – тоже протеже Деда.

Стиляга-олимпиец

В центре – на месте Пономарева – и при Маслове, и при Морозове играл Евгений Малов. Типичный для этого амплуа (в элементарном понимании) игрок – крепыш, не очень высокого роста (но и Пономарь не был рослым), Малов отличился в обещавшем команде третье место матче – забил единственный гол московскому «Динамо» за две минуты до конца. Обиженный приглашением в команду из Куйбышева Гулевского – или испугавшийся конкуренции с известным форвардом, – Малов накануне сезона перешел из «Торпедо» в «Локомотив».

А может быть, и не Гулевского, а замаячившего на горизонте Стрельцова опасался преемник Пономарева? Но уверен – про Эдика и Гулевский, наверное, ничего не слышал. А то бы зачем принял приглашение в Москву?

Торпедовские юноши в пятьдесят третьем году приехали на стадион «Фрезер» – сыграть с первой юношеской командой завода. «Торпедо» привез тренер Василий Севастьянович Проворнов, работавший с клубными командами, а до того игравший в нескольких командах мастеров (в «Торпедо» при Маслове и при Квашнине). Проворнов дружил с тренером «Фрезера» Марком Семеновичем Левиным. Левин и просил его посмотреть на трех своих ребят – Женьку Гришкова, Леву Кондратьева и Эдика Стрельцова.

Но стадион «Фрезер» – в Плюшеве, а Стрельцов в тот день играл у себя в Перове за первую мужскую команду – и пока он из Перова ехал на велосипеде, первый тайм уже отыграли. Стрельцов успел ко второму. И Проворнову впечатления от его игры во втором тайме хватило для принятия решения – взять всех троих в «Торпедо».

В шестьдесят четвертом году я сидел рядом со вторым тренером Юрием Золотовым в торпедовском автобусе – ехали из Мячкова в Москву – и уж не помню в связи с чем сказал, что то ли Гришков, то ли Кондратьев показался им поинтереснее Эдика…

Мне очень понравилось это «им». Им – надо понимать, торпедовским ветеранам, подпавшим под масловскую «дедовщину наоборот», где молодые Иванов со Стрельцовым как любимцы Деда всем верховодили.

Вместе с тем не могу не напомнить, что Маслова в команде довольно долго – до пятьдесят седьмого года – не было. И взаимоотношения с торпедовскими стариками молодые люди налаживали сами, на свой страх и риск.

И спайка между ними поистине моряцкая – не отсюда ли?

Футболисты в команде живут тесно – Стрельцову с Ивановым и в быту надо было отстаивать собственную самостоятельность, с точки зрения Золотова, Марьенко и компании, преждевременную.

Спросил у Стрельцова: помнит ли он Гришкова и Кондратьева?

Про Гришкова (или Кондратьева, не помню) он только и сказал: да он же и не захотел играть, пошел в институт учиться.

За дублирующий состав «Торпедо» Эдик сыграл в Батуми на сборах всего четыре раза – зимой на турнире в Горьком он бегал по снегу уже как игрок основного состава. Чтобы не мерз, налили ему стакан портвейна в перерыве – с непривычки «я о. уел», вспоминал потом со смехом ветеран.

В первых матчах сезона пятьдесят четвертого года он все- таки посидел немножечко на скамейке запасных. Выпускал его Морозов минут на двадцать.

В Харькове – Харьков считался югом, и сезон начинался там – торпедовцы провели две игры: с местным «Локомотивом» и ленинградскими «Трудовыми резервами».

И в матче против ленинградцев Эдик принес-таки пользу. Он вышел на поле при счете 2: 0 в пользу Ленинграда. И второй гол отквитали при непосредственном участии новичка – Стрельцов пошел прямо на защитника, и тот в испуге пробил мимо своего вратаря.

Впервые с начала игры Эдуарда поставили с тбилисским «Динамо». И состав у грузин – будь здоров. Автандил Гогоберидзе – левый инсайд – в сборной мог не хуже сыграть и на месте правого. И призывался в основной ее состав.

Во втором тайме тренер «Торпедо» показал жестом замену – Стрельцов подумал было, что меняют его. А когда понял, что остается на поле – и только с правого края переходит на левый, – обрадовался.

И сразу же разыгрался, стал брать игру на себя – с легкой душой шел в обводку двух защитников. Воспользовавшись моментом, пропихнул мяч у защитника между ног, развернулся и пробил с левой ноги в верхний угол – известный вратарь Владимир Маргания и не пошелохнулся. Торпедовцы острили, что мяч после такого удара из ворот надо вытаскивать трактором.

Стрельцов рассказывал, что запомнил не мяч в сетке, а крик с трибун. «Ко мне публика в Тбилиси как-то по-особенному после того гола отнеслась и потом всегда хорошо встречала».

В Тбилиси и начался роман Эдуарда Стрельцова с футбольной публикой. В той игре ясным стало и то, что роль центра нападения переходит от Гулевского к Стрельцову.

Центральный защитник «Локомотива» рыжий Геннадий Забелин оставался при особом мнении – Эдуард показался ему всего-навсего раскапризничавшимся пижоном.

И когда турнирный календарь свел их в единоборстве, он решил приструнить стилягу.

Защитники не цацкаются с не нравящимися им форвардами – Геннадий высоко выставил ногу навстречу мчащемуся Эдику, чтобы тот на нее наткнулся грудью. И вдруг, как рассказывал Забелин футболистам уже второй лиги, куда он после случившегося спустился из «Локомотива», стоппер почувствовал, как собственная нога вдавливается в него обратно, входит внутрь него, словно в футляр.

Забелина и прочих игроков соперничавших с «Торпедо» команд убедить оказалось легче, чем торпедовского старшего тренера.