Её личное безумие

Ещё несколько шагов. Луи делает их с радостью и, чувствуя, как море становится к нему всё ближе, он с удовольствие заходит в воду. Приятное ощущение наполняет его. Он чувствует свободу. Он знает, что это стало крайней точкой его безумия.

– Куда-то спешишь? – такой родной голос, который зовёт его совсем тихо.

Луи медленно оборачивается. Он видит Найла, его улыбку и те самые довольные глаза, наполненные одним детским весельем и радостью. В это даже не верится. Происходящее кажется уже не просто сном, а самым настоящим чудом.

– Приятный сюрприз, друг, – искренне говорит Луи, улыбаясь точно также.

Он всё ещё стоит в воде и с удовольствием чувствует, как море уносит всю его боль. Оно дотрагивается до его ног, так приятно ополаскивая и так надёжно избавляя его от всех страданий.

– Здесь можно стоять вечность, не так ли? – кто-то ещё говорит с ним.

Сначала Луи думает, что это какой-то мираж, но поворачивая голову, он убеждается в обратном. Он видит Викторию. Такую же строгую и бесстрашную, какой он её всегда помнил. Длинные пышные волосы. Тонкие губы. И те самые глаза, которые отражали самые удивительные и непредсказуемые эмоции.

– Я скучал по вам, – вдруг признаётся Томлинсон, чувствуя, как хочется ему сказать именно это.

Двое его спутников молча улыбаются. Они все смотрят вдаль. Каждый чувствует что-то своё. Каждый наполняет своё сердце тем, что нужно лично ему.

Луи ощущает это. И понимает, как много ужасного он успел сделать. Теперь почему-то внутри души вновь есть страх. И такое всепоглощающее чувство вины.

– Вы злитесь на меня? – так просто спрашивает он, осознавая, как важно ему знать ответ.

Он смотрит сначала на Викторию, но та думает о других вещах. Затем Луи смотрит на Найла — тот всё также беззаботно улыбается.

У них своя жизнь. У них свои мысли.

– Мы больше не сердимся, – наконец, говорит Хоран. Его тон безобидный. Точно такой же, каким он был всегда.

И Луи даже удивляется, почему сквозь такой промежуток времени ничего не изменилось. Они всё такие же, да и он остался таким, каким себя помнил.

Простым.

Кающимся и таким же стремящимся к счастью.

– Тебе пора с нами, – так резко слышится голос Виктории. Она смотрит на него внимательно и всё с таким же бесстрастным выражением лица. – Не бойся, Луи. Всё будет хорошо.

Но он и не боится. И больше боятся не будет.

Луи крепко сжимает ладонь Виктории и второй рукой сжимает ладонь Найла. Он чувствует тепло их рук и это придаёт ему уверенности. Он закрывает глаза, ощущая невероятное чувство полёта. А затем спокойно делает шаг вперёд.

Они идут в бесконечность. В новый мир. Они окунаются в море и тонут в его бескрайних и тёмных водах.

Он чувствует, что готов. Его руки свободны. Сердце стучит всё медленнее. Его простили — это самое главное. Теперь настала и его пора простить самого себя.

– Эй, разбудите кто-то Томлинсона, а то он завтрак пропустит, – с ворчанием приказывает Дэвид, замечая, как один из его сокамерников слишком долго залежался в постели.

Конечно, его просьбу выполняют сразу. Сэм, самый младший в их камере, решается подойти к нужной кровати. Он даже готовится разбудить спящего парня, но тут же чувствуется что-то неладное. В груди осязает страх. Хочется сразу закричать на всё тюремное здание.

– Дэвид! – громко вопит Сэм, ощущая в груди дикий ужас. – Дэвид, он не дышит! Господи, он мёртв!

Ночью 13 марта 2015 года Луи Томлинсон умер от остановки сердца. Причины такой неожиданной смерти так и не были выявлены.

30 апреля 2015 год

Зейн аккуратно стучится в тёмную дверь, ожидая ответа. Но постояв на пороге всего несколько минут, он всё же решается самостоятельно зайти вовнутрь. Как и следовало догадываться, Роуз была настолько занята подготовлением своего дома к торжественному событию, что она и не собиралась задумываться о возможном появлении гостей. Но во всяком случае, увидев Зейна, девушка сразу расцветает и встречает его с довольной улыбкой на своих губах.

– Ничего себе! – удивляется Хейл, удерживая в своих руках оставшиеся белые ленточки. – Кто к нам пожаловал?

Зейн только довольно улыбается. Роуз в последнее время была такой забавной. У неё уже заметно вырос живот, ведь шестой месяц беременности был в самом разгаре и девушка чувствовала уже явный дискомфорт от изменения своей фигуры. Но это не мешало ей заниматься своими повседневными делами. Вот даже сейчас, украшая свой дом к совсем скоро свадьбе, она была полна нужной работы.

– Хотел узнать, как ты, – просто объясняется Малик, с удовольствием видя улыбку рыжеволосой девушки. – Вдруг мой отец тебя обижает.

Конечно, это вызывает только улыбку на её губах. Она даже смеется, смотря на Зейна, как на глупого и, продолжая распутывать свои ленточки, она обратно разворачивается к пышным шторам.

– Твой отец между прочем так и не купил мне свадебного платья, – вдруг заявляет она с наигранной серьёзностью. – Поговорил бы ты с ним. До свадьбы осталось не больше недели.

Зейн соглашается. Да уж. Всё проходило слишком поспешно. Времени почти не оставалось и приходилось каждую секунду проводить с пользой. Свадьба всегда была серьёзным мероприятием, а при таких обстоятельствах, как сейчас, особенно.

Отец Зейна, узнав о беременности Хейл, не стал больше тешить себя сомнениями. Да и Зейн настоял на том, чтобы Джавад в конце концов принял меры. Ведь теперь Малик знал цену жизни. Знал цену любви и понял, как важно не препятствовать людям на пути их совместного счастья.

Ровно два месяца назад Джавад сделал Роуз предложение. Конечно, хлопот было море, так как для Хейл это оказался слишком неожиданный поступок и она долго не могла собраться с мыслями. А теперь, когда до свадьбы осталось совсем нечего, она даже часто шутила на тот счет, как же ещё она могла тогда сомневаться?

Зейн видел, что Роуз любила его отца. И он видел, что и Джавад по-особенному относился к Роуз.

И не смотря на все необычные обстоятельства их отношений и об уважительной памяти Зейна к своей матери, он хотел, чтобы его отец был счастливым мужчиной. И он хотел, чтобы и его подруга была счастливой женщиной.

Они заслужили прекрасную жизнь. И он знал это, как никто другой.

– Ты случайно не знаешь, где Лорен? – решается спросить Малик, после недолгого наблюдения за работой Роуз.