Её прикосновение

За четыре года совместной работы мы очень сблизились, и он был мне как отец. Я никогда не знал, чувствует ли он то же самое или я просто питаю привязанность к своему герою. Но я не стыжусь признаться, что в тот день, когда он подошел ко мне на взлетной полосе и обнял, я, возможно, прослезился. Я вернулся в Америку, но только это, в конце концов, позволило мне почувствовать, что я вернулся домой.

— Что произошло? — спрашивает майор, вырывая меня из моих мыслей.

Я смотрю на руки и вижу свои содранные костяшки.

— Это не столь важно, майор.

— Мне нужно знать? — Он поднимает бровь, и я улыбаюсь.

— Ни в коем случае.

— Это как-то связано с тем, что вчера поздно ночью ты уходил куда-то? — подталкивает он.

— Да, майор. — Я не хочу врать, но ему не нужно знать всех подробностей, куда я ходил.

Он качает головой, понимая, что не хочет знать всей правды. Тут мы оба поворачиваемся, слыша, как Мэгги спускается по лестнице.

— Доброе утро, Жучок, — говорит Рэд и подходит, чтобы поцеловать ее в макушку.

— Доброе, Майор, — отвечает она, обнимает его и направляется к холодильнику.

Я наблюдаю за ними, как они перемещаются по кухне. Она готовит завтрак, и они немного говорят о своем дне, и это так нормально. Я улыбаюсь, потому что мне смешно, от того насколько это нормально.

— Ты поедешь сегодня на автобусе или тебя подвезти? — спрашивает майор.

На мгновение Мэгги выглядит нервной и прикусывает губу. Интересно, это потому, что она собирается ехать в школу со вчерашним придурком? Я сжимаю кулаки и чувствую жжение — боль, напоминающую мне о том, что случилось прошлой ночью.

— Могу подвести тебя, если хочешь. Я направляюсь в том направлении, и пробуду там до полудня, — предлагаю я. Я хочу быть как можно более полезным, пока остаюсь в их доме. Даже несмотря на то, что майор постоянно говорит, чтобы я чувствовал себя как дома.

— Это было бы здорово. Мне пора на работу, но это в противоположном направлении. Тебе это устраивает, Жучок? — говорит майор, и Мэгги кивает.

Она смотрит на меня с облегчением, и я киваю. Могу себе представить, что когда в старшую школу тебя подвозит отец, ты чувствуешь себя отстойно.

Майор уходит на работу, и мы заканчиваем завтрак и убираем всё, прежде чем направляемся к моему грузовику. К счастью, моя поврежденная нога — левая, и я всё еще могу водить машину. Несколько осколков попали в лицо, но, по милости Бога, они не задели глаза. У меня остался ужасный шрам, но врачи говорят, что со временем он станет меньше. В данный момент не это моя забота. Моя цель — снова ходить как обычно, а потом, в конце концов, бегать.

Мы забираемся в грузовик, и я включаю музыку на минимальную громкость, когда еду. Тихо, но я не против. Мэгги — хороший ребенок, и из того, что я узнал, она не доставляет отцу слишком много хлопот. Примерно через милю я слышу, как она откашливается, и оглядываюсь.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Ага. Я, эм, хотела бы еще раз поблагодарить тебя за вчерашнее. И за то, что не рассказал отцу. Это было очень круто с твоей стороны.

Я сжимаю руль и делаю глубокий вдох.

— Буду честен. Я думал об этом вчера вечером. Некоторое время я лежал в постели, размышляя, что бы сделал, если бы у меня была дочь, с которой так обращались.

— Это не то, что ты думаешь…

— Не имеет значения, что я думаю, — отвечаю я, обрывая ее. — Это то, что я видел. И то, что увидел, было нападением на молодую девушку. Молодую девушку, которая была дочерью человека, которого я считаю отцом. Поэтому, когда я лег спать прошлой ночью и подумал о том, что бы сделал майор, я встал и сделал это.

На мгновение воцаряется тишина, прежде чем она понимает, о чем я говорю.

— Илай, что ты сделал?

Ее голос едва ли выше шепота, но я прекрасно расслышал.

— Я научил его, как обращаться с женщинами. И что произойдет, если он не будет их уважать.

— О, Боже. — Она прижимает руки ко рту и закрывает глаза. — А что я буду делать в школе?

Она задает этот вопрос, но больше себе, чем мне. Но я решаю, что ей нужна доза реальности. Останавливаю свой грузовик на обочине и поворачиваюсь к ней лицом.

— Мэгги, посмотри на меня. — Через секунду она переводит на меня свои бледно-голубые глаза, и я чувствую, как мое сердце немного разрывается из-за нее. Господи, она выглядит такой невинной. Как такой кусок дерьма, как тот парень, мог поднять на нее руку? — Ты не сделала ничего плохого, поняла? Такие люди, как он, заслуживают гораздо большего, чем та взбучка, которую я ему вчера устроил. Он прикоснулся к тебе своими руками, так что какое-то время не сможет ими пользоваться. Я думаю, это справедливо.

— Я знаю, знаю. Просто беспокоюсь о том, что скажут люди, — отвечает она, закатывая глаза.

— К черту то, что они говорят. К черту то, что они думают. Ты поступила правильно, как и я. Если кто-то доставит тебе неприятности, ты должна сказать мне. Я об этом позабочусь. — Внезапно я почувствовал себя старшим братом, защищающим свою младшую сестренку, и это было приятно. Будто мне есть за кем присматривать.

— И что ты собираешься сделать? Придешь в школу и переломаешь всем носы? — Она улыбается, хотя я вижу в ее глазах непролитые слезы.

— Если придется. Но я думал о том, что буду привозить тебя в школу, тем самым показывая всем, что у тебя есть поддержка, что, вероятно, заставит болтунов молчать.

Я толкаю ее локтем, и она кивает. Вижу, как она делает глубокий вдох и улыбается. Тучи миновали, завел грузовик и повез ее в школу.

Когда мы приезжаем, я паркуюсь и обхожу машину, чтобы открыть ей дверь.

— Илай, что ты делаешь? — спрашивает она, оглядываясь, не смотрит ли кто. Они смотрят.

— Просто демонстрирую силу. Нужно дать понять маленьким сучкам, что они не могут с тобой связываться. — Я подмигиваю ей, и она закатывает глаза, топая прочь от моего грузовика. — Я заберу тебя в три! — кричу я, и Мэгги быстро поднимает руку, давая понять мне, чтобы я закрыл рот.

Я жду, пока она благополучно доберется до здания, а потом запрыгиваю обратно в грузовик. Для человека, у которого никогда не было семьи, я чувствую себя довольным, защищая ее. Что-то в Мэгги заставляет меня желать гулять с ней весь день и убедиться, что она улыбается. Может быть, именно так майор и чувствует себя с ней.

Я завожу грузовик и отъезжаю от школы, стараясь не слишком разбираться в своих чувствах. Не знаю, сколько времени займет моя терапия, и привязываться к семье, которая не моя, — плохая идея. Мне нужно поладить с ними и хорошо провести время. Но однажды мне придется покинуть их дом, и нужно остановить эти теплые чувства, растущие в моей груди.