Ее сводные монстры

Он мрачный. Я тоже.

– Сейчас поеду в поселок, - как и я, не здоровается, держит руки в карманах - наверняка, в кулаки сжал я вижу по нему - напряжение, столько лет его знаю.
– За вещами. Переезжаю в свою квартиру.

– Я не дед, передо мной отчитываться не надо.

– Я предупреждаю.

Понял.

Он прямо не говорит, да и не надо, его переезд означает одно - не будет он ждать нашего развода, как планировал, он нам хочет помочь.

– Николас, я тебя люблю, - говорит.

– Но ее тоже, - заканчиваю.

– Но отступить не могу.

– Не хочешь.

– И это.

Стоим, и в соседнем зале орет музыка, веселится пьяная компания, мы с братьями раньше тоже так зависали, и никогда между нами не вставала женщина, всегда договориться могли.

А сейчас вот не можем.

– Я услышал, Арон, - отступаю на шаг.
– Молодец, что поделился своими планами на мою жену.

– Была бы она моей женой, - брат подходит.
– Я бы ее дома запер. Институт бросить заставил. Подруг ее идиотских отшил. Зато была бы только моей, вас и близко не подпустил бы.

– Хорошо, что она не твоя жена, - в том же тоне цежу, шагаю назад.

– Ненадолго.

– Посмотрим.

– Посмотрим.

Хлопаю дверью и на ходу сдираю полотенце, танком пру к бассейну, рявкаю.

– Вылезай.

– Что…там?
– Алиса пугливо ставит бокал. Торопливо хватается за железные поручни. Мокрые руки скользят, и ноги в воде, никак не может выбраться, у меня нет терпения.

Наклоняюсь и подхватываю ее за талию, рывком из бассейна к себе. Ставлю на ноги и сдергиваю белые купальные трусики.

– Вот так сразу?
– спрашивает шепотом, животом прижимается к напряженному члену.
– А как же поласкать, поцеловать, по…

Языком врываюсь в открытый рот, стискиваю круглые ягодицы и наступаю на нее, своим телом толкаю к стене.

Подхватываю.

Ногами она обнимает мои бедра, на поцелуй отвечает, в ней страсть не утихла, она так же горяча, как раньше, как до отпуска, так же хочет меня.

Пальцами скольжу по влажным складкам, спиной впечатываю ее в стену. Направляю член, упираюсь в промежность.

И за бедра, резко, насаживаю на себя.

Она уворачивается от поцелуя и охает, вдавливает пальцы в мои плечи, теснее прижимается ко мне. И снова целует.

Уворачиваюсь я.

– Хорошо?
– спрашиваю и развязываю тесемки, снимаю верх от купальника, бросаю нам под ноги. Ртом ловлю твердый сосок.
– Говори.

Поднимаю ее, член трется в ней, скользит. Рывком опускаю и заполняю, на всю длину.

– Восхитительно, - ее глаза горят, от возбуждения потемнели, из голубых стали темными, я в них вижу себя.

– Я тебя люблю, - напоминаю.

– И я тебя люблю.

Спиной она бьется в стену. Ускоряюсь, толкаюсь грубее, на каждое движение ее всхлипы слышу, и завожусь до предела, стоп-крана нет больше, и жалеть ее нельзя, каждый раз надо драть так, чтобы выбить все мысли о других мужчинах, нет их, только мы есть, вдвоем.

Она кричит и раздирает ногтями плечи, я этой боли почти не чувствую - все ощущения внизу, в ней, там жарко и тесно, я как помешанный долблюсь в нее.

Я один. И только так теперь.

Глава 76

Виктор

С Ароном мы ни о чем не договаривались, так совпало, но к этому все и шло - на ужин никто не приехал.

Зато все уезжают из дома.

В коридоре столкнулся с ним - и у него в руках тоже спортивная сумка.

– Здравствуйте, - киваю.
– Как поживаете?

– Потихоньку.

Вместе спускаемся по лестнице вниз.

– Маме говорил?

– Мама с мужем и тетей на отдыхе, - просвещает Арон.
– Сразу после нас рванули. Предлагали и Тине. Но она тебя дожидалась.

Смотрю под ноги.

Мамы в котедже нет - а я и не заметил. И с Тиной еще не виделся, день как-то мимо меня прошел.

Это довольно паршиво, когда вот так - думать ни о чем не можешь, только гадаешь, есть ли у тебя право добиваться любви.

Мне предложить ей нечего, наша семья будет неполноценная, я и сам неполноценный, как выяснилось - наш род продолжат мои братья, не я.

И даже если я взаимности добьюсь - дальше некуда двигаться. С Николасом ей лучше. Мне сразу надо было в сторону отойти, не лететь в отпуск, ведь как теперь стереть чертову память, она каждую минуту отравляет меня.

– На счет твоих анализов, - говорит брат, с сумкой выходит в холл.
– Есть клиники заграницей…

– Я совета не просил.

– А я все таки говорю. То, что тебе один раз приговор вынесли…

– Арон, уймись.

Останавливаемся, и я вижу, как брату нетерпится, на правах старшего, мозг мне промыть.

А мне, в общем, плевать уже, в психологии пять стадий есть - я прошел и отрицание, и гнев, и торг. Сейчас, похоже, депрессия.

Значит, на горизонте смирение.

Уже близко, скоро меня отпустит. Прекрасно. Депрессия у взрослого, крепкого мужика - это херня какая-то.

Одеваемся. В коридоре хлопает дверь и гулко звучат шаги. В холле показывается дед, он молчит, смотрит на сумки.

Мы с Ароном так же молча продолжаем одеваться. Оделись. Дверь открыть, порог перешагнуть - все.

А мы стоим.

– Не так я себе всё представлял, - после длинной паузы дед откашливается. Неторопливо приближается.
– Для кого отец такой большой дом строил?
– взглядом он окидывает холл.
– Традиционная многопоколенная семья - где она?

– Времена меняются, - отзываюсь.

– Люди меняются, - поправляет дед. Решительно подается вперед, между нами. Поворачивает ручку и распахивает дверь.

Холодный ветер тут же заносит в холл охапку снежинок. Дед кивает на улицу.

– Мое благословение, - говорит сухо.
– Собрались - проваливайте.

Уходить резко расхотелось. Арону тоже - топчется на месте и перебирает в пальцах лямки сумки. Переглядываемся.

– Чего застыли?
– с раздражением поторапливает дед.

Он в домашнем костюме, стоит, продуваемый ветром.