Её тайна
Шрифт:
— Это было ошибкой — послушать тебя, — обречённо произношу я, смотря в сторону ресторана, когда мы забираемся на заднее сиденье.
— Ошибку ты совершаешь сейчас, сидя с убитым видом и считая себя виноватой.
Но я действительно считаю себя такой. Если бы я тогда не выбежала на улицу, возможно, Динару удалось бы остановить этих людей словами и уговорить оставить Макса в покое. Неужели всё повторяется снова?
Карина трогает меня за руку, я вздрагиваю и перевожу на неё немигающий взгляд.
— Я тебе сегодня говорила про Катину, помнишь? Что она не всегда была такой забитой, а её сломал отец. Так вот, на месте Берга в вашей паре будет Динар. Он в итоге прогнёт тебя под свою волю, подавит твою индивидуальность. Ты не успеешь заметить, как быстро это произойдёт.
— Это не Берг изменил Катину, да? Динар? Она из-за него…
— Бинго, Наташа. После их разрыва ей ничего не оставалось, кроме как углубиться в энциклопедии. Это был единственный раз, когда Асадов после смерти жены попытался построить отношения. И поняв, что ему такое не по силам, он сделал все свои связи одноразовыми. Катина улетела в Гонконг. Он, конечно, не особо переживал. То есть вообще не переживал. Но изредка они продолжали встречаться. А потом всё сошло на нет. Катина повзрослела, сняла розовые очки и теперь активно взялась за то, чтобы вернуть всё на круги своя. Осознала свои промахи. Но время упущено. Всё это слияние и прессинг Динара Берг организовал ради дочери, как ты, наверное, уже поняла. И не появись ты в тот день в клубе, может быть, он и поставил бы через какое-то время штамп в паспорте, получил бы второе гражданство, а теперь… — Карина смотрит в сторону ресторана и довольно усмехается. — А теперь это всё под большим вопросом, исходя из того, что я сейчас увидела. При всей своей долбанутости Асадов ведь не дурак и понимает, что сидеть на двух стульях не комильфо. Его интерес к тебе… Я не думала, что он такой сильный. Так что дерзай, Наташа. И не благодари за это представление и вашу горячую ночь.
— Так ты это всё специально… Какая же ты стерва!
— Нет, я всего лишь показала тебе, как нужно с ним обращаться, чтобы держать в тонусе. Продолжай в том же духе. Ему нужны эти встряски.
Значит мне не показалось, и с Катиной у них действительно была связь. Пусть и в прошлом, но была. Поэтому она с таким презрением смотрела на меня, пока Асадов не сказал, что я его племянница. Снова чувствую неприятную тяжесть внутри. Получается, его слова про соперницу тоже не были шуткой? Если бы я знала об этих нюансах, то не зажималась бы, когда блондин касался меня руками, а ласково улыбалась бы ему в ответ.
— Ты… Ты…
— Нормальная я. Просто таких честных, как я, не любят. Стать вещью легко, Наташа, а вот быть незаменимым человеком и равным партнёром для такого мужчины, как Динар, непросто. Катина при своих красоте и интеллекте лишь зацепила его, но удержать не смогла. И я теперь понимаю почему. Но ты… Есть в тебе что-то. Просто, когда он вскоре исчезнет с радаров, не забывай, что люди не меняются. Там внутри всё мертво и давно пустота. Он Ладу любил, а её смерть что-то в нём сломала. Навсегда. Хотя какая-то часть всё же ещё жива, судя по тому, что я сегодня увидела. — Карина отворачивается, а у меня от её слов горечь разливается по венам.
Динар спускается вниз через пятнадцать минут. Забирается на переднее сиденье и просит водителя отвезти нас в отель. Он спокоен, на лице нет ни одной эмоции, хотя от него так и веет напряжением и злостью.
Я всё ещё прокручиваю в голове слова Карины. Пусть отчасти она права, но в чём-то я с ней совершенно не согласна. Динар не мертвец. Но есть вещи, которые ты никогда не сможешь забыть и смириться с ними, как бы ни пытался. Для меня такой навсегда останется та ночь, когда люди Ворошилова издевались над Максом. В тот момент внутри как будто что-то сломалось, пошатнулась вера в людей и произошло резкая переоценка ценностей. Я это понимаю, как и то, что теперь меня ещё сильнее затягивает в чёрный омут и я хочу быть рядом с Динаром.
— Ну что? Как погуляли,
девочки? — спрашивает Динар спустя десять минут молчаливой езды. Приоткрыв окно, затягивается сигаретой. — Куда же подевалось ваше кокетство и улыбки? — нагло усмехается он. — Ну с Кариной, в общем-то, я не удивлён. За Артура обратка прилетела. Ожидаемо. Не в первый раз. А ты, Наташа? — спрашивает, не поворачивая головы. — Та история в клубе ничему тебя не научила? Хочешь, чтобы я без конца морду бил за тебя людям? Или будешь уже включать мозги и не станешь давать зелёный свет всяким мудилам, которые мечтают залезть к тебе в трусы? Обижать тебя я не хочу. Поэтому придётся страдать твоим интересам. Я доходчиво объяснил, что провоцировать меня больше не стоит?Я не знаю, что ему ответить, поэтому молчу. Надеюсь, с Максом до побоищ не дойдёт. Иначе я себе этого не прощу.
До отеля мы доезжаем за двадцать минут. Карина, как расчётливая стерва, и тут всё предусмотрела. Слилась сразу же, оставив нас одних. Мы поднимаемся с Асадовым в лифте на нужный этаж и подходим к нашему номеру. Он всё время молчит, и это сильно давит на меня. Я опускаю глаза и замечаю сбитые костяшки на его руках, чувствуя укол совести.
Быстро захожу внутрь, когда он открывает дверь, и намереваюсь сбежать в свою комнату, но Динар останавливает меня за руку.
— Не так быстро, — раздаётся его глухой и низкий голос. — Ты взяла курс не на ту дверь. Кое-кто сегодня проштрафился и сейчас будет отрабатывать свои косяки.
— Ты про себя? Потому что меня никто не обижал. Я ничего ужасного не совершила. И не просила тебя ломать Феликсу пальцы.
— Феликсу? — наступает Асадов. — Ты даже имя его запомнила? Говоришь, тебя никто не обидел? А вот меня очень задело, когда прикоснулись к моему. Будем считать, что я получил психологическую травму, и сейчас ты очень постараешься, чтобы я забыл об этом инциденте. В спальню. В мою, — уточняет он.
Когда он вот так смотрит, и я понимаю, что за этим последует, становится плевать на Катину и то, что у них там было, а чего не было. И на все слова Карины тоже. Я испытываю ломку и боль, что Асадов стоит рядом, но не касается меня, хотя глазами уже чуть ли не трахает. Он всё ещё злится. Это я тоже чувствую, но даже это не останавливает меня от упрямого и гневного:
— Не пойду.
Динар довольно усмехается. Медлит несколько секунд, а затем вжимает меня в стену и целует. Глубоко, без прелюдий и намёка на нежность, почти по-звериному, с жадностью. Слышится треск ткани, и его рука сжимает мою грудь, посылая горячие импульсы вниз живота. Влажная дорожка движется «на юг», и он до боли покусывает соски зубами, срывая с моих губ протяжный стон. Задирает подол платья и оглаживает руками бёдра. Снова впивается в рот, будто собираясь выпить меня до дна, иссушить своей жаждой, и я сдаюсь. Дрожу в его руках, и с языка срываются непристойности и мольбы взять меня, снова сделать своей. Пальцы торопливо расстёгивают пуговицы на его рубашке, и, когда я кладу ладони на его грудь, он негромко выдыхает мне в рот. Слышу, как он возится с ремнём. Отодвинув полоску моего белья в сторону, Динар закидывает мою ногу себе на бедро, и горячая головка упирается в промежность, но не входит. Он дразнит. Водит членом по моим влажным складкам, и это безумно приятно, но хочется большего. Хочется почувствовать его внутри. Прямо сейчас. Я требовательно вцепляюсь пальцами в его плечи с такой силой, что он шипит от боли.
— Пока не скажешь, буду мучить…
Понимание, что именно я должна произнести, медленно пробивается в затуманенный мозг.
— Твоя, — шепчу в его губы и стону от наслаждения, когда он входит в меня глубоким толчком.
Сегодня всё ощущается даже острее, чем вчера, почти без боли. Она есть, но такая приятная, на грани. Я обнимаю широкие плечи и кусаю его нижнюю губу. Меня разрывает на части, когда чувствую, как напрягается низ живота от его движений, а мышцы влагалища сжимают его член. Мир разлетается на осколки, я таю в его руках, пока он толкается в меня ещё глубже и резко выходит, прижимаясь лбом к моему плечу. Дышит тяжело и часто, в унисон с моим дыханием.