Её вина
Шрифт:
Сбрасываю вызов и массирую виски.
Лучше б не звонил ей, честное слово. Чувствую себя сейчас отвратно. Столько всего она нагородила, не переварить…
Вытягиваю ногу вперёд. Завтра приедет реабилитолог, и снова начнутся адовы муки. Вздыхаю и осматриваю затянувшиеся швы.
А ведь есть в словах Марины Аркадьевны доля правды. Инвалидом я себя, разумеется, не считаю, но после аварии совершенно точно ощущаю другим человеком: слабым, немощным и ни на что не годным. Благо, что разрешили потихоньку возвращать умеренные физические
Выключаю свет на веранде и решаю немного поваляться на свежем воздухе. Так лень идти в спальню… да и голова чугунная.
Чудные качели-гамак, заботливо продуманные дизайнером, так и манят. Устроившись на цветном покрывале поудобнее, закрываю глаза и позволяю себе вздремнуть. От тех таблеток, которые я пью, постоянно клонит в сон. Это аморфное состояние мне порядком поднадоело, но делать нечего. До конца месяца бросать их нельзя.
Тишина. Совсем нет ветра и поют сверчки. Хорошо, спокойно…
Не знаю сколько проходит времени прежде, чем за воротами слышится какой-то шум. Вроде как автомобиль подъехал, но сквозь сон я не особо понимаю, к кому именно пожаловали гости, а потому продолжаю спокойно дремать. Но длится это ровно до того момента, как раздаётся скрип железной двери ворот, а затем и стук каблуков.
Открываю глаза и прислушиваюсь. Нет сомнений в том, что это она, хозяйка этого дома. Не знаю почему, но я сразу это чувствую...
Однако зайти в дом Арина не спешит. Слышу, как девушка скидывает обувь и щёлкает зажигалкой. Ощущение, что сидит где-то совсем рядом. Подозреваю, что она устроилась на ступеньках.
Встаю, разминаю мышцы спины, затёкшие ввиду неудобного положения тела. Замечаю яркий красный пиджак. Как и предполагал, Барских сидит на ступеньках. В темноте светится кончик тлеющей сигареты, а сама она, запрокинув голову наверх, смотрит в небо, усыпанное звёздами.
Что-то во всей этой картине настораживает. Во-первых, её плечи то и дело приподнимаются, а во-вторых, я отчётливо слышу это: она плачет.
Дабы убедиться, что мне не мерещится, поднимаюсь с гамака и тихо подхожу ближе.
Да. Не показалось. Плачет.
Щёлкаю выключателем и обеспокоенно смотрю на девушку. Она явно не ожидает моего появления на веранде. Резко поворачивается, прикрывает от света глаза ребром ладони и удивлённо смотрит в мою сторону.
– Барских… Ты…
Слова как-то застревают в горле, потому что в этот момент я замечаю то, что меня шокирует.
Её внешний вид.
– Какого… ты не со своей Олей? – недовольно спрашивает она, безуспешно пытаясь запахнуть пиджак на груди.
Молча смотрю на неё и как-то сразу начинаю понимать, что произошло. Юбка порвана, блузка тоже. Да и взгляд её, полосонувший раздражением и досадой, явно скрывает гораздо больше. В глазах читается смущение, которое, как мне казалось, вообще не свойственно тому типу женщин, к которому она принадлежит.
– Жених? – нахмурившись, спрашиваю я.
Не отвечает. Он значит…
Опускает руку, отворачивается. Выбрасывает окурок и забирает
туфли, брошенные на газон. Сжимаю челюсти, глядя на то, как она расправляет юбку, поднимаясь со ступенек.– Мне надо перекантоваться здесь пару дней. Займу комнату для гостей, если ты не возражаешь, – говорит со мной так, словно приехала домой не к себе, а ко мне.
Босыми ногами ступает по деревянному настилу. Пытается пройти мимо, но я её останавливаю, придержав за локоть.
– Это он, да? Что между вами произошло?
Сейчас в свете лампы, вкрученной накануне, я отчётливо вижу её лицо. Так близко, как никогда прежде.
Вроде плакала, а при этом всё равно выглядит так, как будто сошла с модной обложки. Только лишь глаза и выдают. Потухшие. Выражающие болезненное разочарование и некую отрешённость.
Растерянно косится на мою руку, и я разжимаю пальцы, выпуская из них мягкую ткань пиджака.
– Расслабься, Громов, – пытается выдавить из себя фальшивую улыбку. – Со мной всё в порядке.
– Ты лжёшь.
– Вовсе нет. Поиграли немного. Если ты понимаешь, о чём я, – многозначительно усмехается она.
– Ты ведь это не всерьёз, да? – качаю головой, глядя на пострадавшую белую блузку.
Перед глазами тут же вспыхивает один неприятный эпизод из моего прошлого, и я ощущаю, как моментом вскипевшая кровь начинает сильнее стучать по венам.
Я ненавидел его за это. Ненавидел всей душой.
– Арина, что между вами произошло? – настойчиво повторяю свой вопрос.
– Это тебя не касается, – холодно произносит она. – Дай пройти.
– Что у тебя с плечом? – замечаю большое кровавое пятно на ткани.
– Пуля-дура зацепила, – бросает она нехотя и обходит меня, заставляя приоткрыть от удивления рот.
Пуля? В смысле…
Сон как рукой сняло. Иду в дом следом за ней, на ходу пытаясь переварить услышанное-увиденное.
– Подожди, ты можешь объяснить, что случилось?
Тревога за девушку начинает распекать изнутри, а она явно не собирает рассказывать о том, что произошло.
– Барских… – громко зову её я.
Останавливается. Оборачивается. Вскидывает бровь мол «что тебе надо?».
– Просто скажи, тебе нужна помощь? – пытаясь оставаться спокойным, спрашиваю я.
– Не нужна.
– Ты уверена? – снова подхожу ближе и с беспокойством вглядываюсь в её лицо. – Он…
Чуть склоняет голову влево, и губы медленно растягиваются в улыбке.
– И откуда только ты такой заботливый взялся…
Пытается шутить. Серьезно?
– Как ты себя чувствуешь? С тобой ведь явно не всё в порядке.
Честно говоря, смотреть на порванные вещи невыносимо. Не понимаю, зачем он сделал это с ней?
Урод конченый.
– Громов. Я человека сбила и думала, что он мёртв. Что может быть страшнее? Уж это, – опускает на секунду ресницы, – я как-нибудь переживу…
Разворачивается и уходит. Смотрю, как поднимается по лестнице и опять мыслями возвращаюсь в нашу маленькую квартирку, расположенную в Текстилях.