Ее высочество в бегах

Вампирша вспоминала, как он прикасался к ней, зашивая рану - боль была чудовищной, она едва сдерживала слезы, сыпала проклятиями и умоляла закончить поскорее, и вместе с тем - разве не дура?
– надеялась, что он провозится еще час. Наверное, так выглядит стокгольмский синдром. Или синдром «я так много работаю, что в течение трех с лишним месяцев не могу освободить вечер для свидания, не говоря уж о том, чтобы провести с кем-то ночь». Улаф на роль случайного любовника подходил как нельзя лучше - при условии, что заткнется в нужный момент и не будет рассказывать о женах. Так почему же она думает не о нем, а о темном эльфе, который до сих пор не убрал со стоянки табличку с именем покойной невесты?..

Дверь квартиры на первом этаже дома по ту сторону улицы открылась, и на порог вышел отставной коп-псих собственной персоной. На нем по-прежнему были линялые джинсы, но кашемировый свитер, одолженный Линдой, сменился на клетчатую рубашку. С минуту Рэй стоял неподвижно, закатывая рукава, а потом спустился на подъездную дорожку и выложил содержимое небольшого бумажного пакета в миску под столом. Вынырнувшая из темноты изящная кошка тут же принялась за еду. Рэй погладил животное, выпрямился, потирая спину, скользнул взглядом по дороге - и увидел Линду. Вампирша нервным движением провела ладонями по бедрам, будто проверяя, на месте ли юбка.

– Я слышал про скрытую слежку, - сказал он.
– Оказывается, есть еще и явная.

– Не обольщайся, псих. Я принесла твою рубашку, но не была уверена, что ты дома.

– Машина на месте, в окнах горит свет. Неужели все выглядит так, будто я отправился гулять на болота?

Линда перешла дорогу и направилась к крыльцу. Кошка, не обращая внимания на гостью, уплетала свое угощение.

– Не отвлекла от чего-нибудь важного?

– Только от чтения книги, которым я, в свою очередь, отвлекаю себя от бессонницы. Как твое плечо?

– К ночи ты становишься очень милым. С тех пор, как мы с тобой говорили в последний раз, ничего не изменилось. Оно чертовски болит.

Рэй протянул руку.

– Спасибо за то, что принесла рубашку. Она мне дорога.

Линда, проигнорировав намек, поднялась на крыльцо.

– Не хочешь пригласить меня на бутылочку пива?

– Я не пью, так что пива у меня нет.

– Кофе подойдет.

– С удовольствием напою тебя кофе завтра. А заодно и угощу ужином. В старой половине есть много мест, где можно скоротать вечерок.

Вампирша вошла в дом и оглядела гостиную. Первым, что бросилось ей в глаза, было отсутствие телевизора. Гостиная и есть: комната, предназначенная для посиделок с друзьями. Плюшевые диваны, мягкие ковры пастельных тонов, миниатюрный камин, журнальный столик из темного стекла. На стенах - картины модного направления «непонятно, что курил художник, но и я бы не отказался» и фотографии городских видов. Пол сверкает, пыль не отыщет самый въедливый криминалист. На журнальном столике - большая тарелка с нарезанными фруктами. Даже отдаленно не напоминает жилище холостяка с пустыми бутылками кока-колы и упаковками еды из ресторанов быстрого питания по углам.

– Увлекаешься фотографией?
– бросила Линда через плечо.

– Нет, это работы Алисии, - раздался у нее над ухом голос Рэя.
– Когда-то она снимала по всему миру. Много путешествовала. Нравится?

– Вполне. Хотя я не ценитель.

– Извини, надо было говорить с тобой повежливее. Я не ждал гостей.

Вампирша сделала пару шагов вглубь комнаты и заметила большую черную кошку, дремавшую на спинке дивана.

– Не любишь, когда кто-то вторгается на твою территорию?

– Не люблю. Особенно по ночам.

– То-то тебе хорошо живется с кошками. Они тоже не любят.

– Как ты узнала мой адрес?

– На рубашке есть тряпичная наклейка из прачечной. Твое имя там не указано, но вряд ли ты стал бы носить вещи с чужого плеча. Держи, псих. Носи на здоровье.

Рэй принял из ее рук пакет.

– Ты могла бы вернуть это завтра. Викинг не слишком расстроился, узнав, что ты не придешь на свидание?

– Кажется, мы это уже обсуждали. Никакой викинг… твою мать!
– вспыхнула вампирша.
– Какого дьявола я перед тобой оправдываюсь?! Мы даже не…

Эльф бросил рубашку на диван, до смерти перепугав спавшую там кошку, и прижал Линду к себе.

– Мы даже не любовники, - закончил он.
– Но это поправимо. Ты тащилась в такую даль не ради шмотки. К слову, обманывать нехорошо. Что это за история с проколотой шиной? И где ты, скажи на милость, пыталась ее подкачать? Ближайшая заправочная станция километрах в десяти отсюда. С проколотым колесом ты бы до улицы Тысячи историй не добралась. Да, здесь тихо. Так что твои переговоры с дежурным слышала вся округа.

Вампирша потянулась к губам Рэя и медленно провела по ним языком. Пальцы проворно расстегивали пуговицы рубашки. Надо было сделать это еще тогда, в салоне. За каким чертом она попросила его одеться? У него такая прохладная кожа. И не подумаешь, что необращенный. Может, ее привлекло именно это? Нет. Ее привлек запах. Он пах свободой, которую темные существа потеряли с приходом современности. Осознанием собственной силы, открывавшей любые двери, делавшей возможными самые невероятные вещи. Он пах как… как…

– Черт! Я не обжигалась так часто даже в первые дни после обращения!

Эльф взял ее за руку, оглядел пальцы и нежно поцеловал их.

– Где ты откопал ремень с серебряной пряжкой?!

– Подарок коллег. Они шутили, что мне нужно прикасаться к ней почаще. Если обожгусь, то с вампирской кровью пора завязывать. Я думал, ты умеешь жить под солнцем. Или действие чудесных препаратов прекращается в ночные часы?

– Я умею жить под солнцем!
– Линда внимательно наблюдала за тем, как он снимает ремень.
– Надеюсь, на тебе больше нет серебра?

– Можешь проверить. Сопротивляться не буду.

***

Полосатая кошка давно расправилась со своим ужином и спала на подоконнике, спрятавшись от дождя. Линда лежала на спине, закинув руки за голову, и наслаждалась ощущением свежего ветерка на разгоряченной влажной коже. Рэй, закутавшийся в одеяло, курил оставленную ему часть папиросы. За последний час они не сказали друг другу ни одного внятного слова, и это устраивало обоих. Вампирше не нравились болтливые любовники, а эльф слишком давно не оказывался в постели с женщиной и тратить время на разговоры не хотел.