Эфемерно

Слёзы текли, и я не мог остановиться. За окном, будто поддерживая мою печаль, шёл дождь. А Анна Евгеньевна всё шептала и шептала своим ласковым, проникновенным голосом:

– Пусть так, пусть…

· · • · ·

Я приподнял веки.

Белая подушка. Мягкие лоскуты одеяла. Золотисто-оранжевая мякоть стекает по оконному стеклу. Она лежит рядом…

Неужели не сон? Неужели я и правда рыдал вчера у неё на коленях? А потом остался на всю ночь? Ну, конечно. Она ведь сама попросила меня, полусонного, разложить диван, чтобы мне было удобнее спать, а сама скромно легла на самый его краешек, повернувшись ко мне спиной и укрывшись лишь тоненьким пледом, благодушно предоставив мне всё одеяло. Ночью, на миг очнувшись и осознав всё это, я почувствовал глубокую заботу от её поступка. После чего тут же поделился с ней одеялом. Ощутив это, она шелохнулась, чуть повернулась ко мне на мгновение, как бы благодаря, и полностью укрылась одеялом, пропитанным моим теплом. Так мы и проспали до самого утра. Давно у меня не было такого крепкого и здорового сна…

Я вновь глянул на Анну Евгеньевну. Во сне она, беззащитная и хрупкая, дышала маленькими, незаметными вдохами – словно образец человеческого существа, навсегда застывший в анабиозе с целью сохранения своей первозданной красоты. Пока я смотрел на неё и изо всех сил сдерживал желание поцеловать, комната всё больше наполнялась солнечным светом раннего утра. Небо, ясное и светлое, сулило восхитительный день. От лившего всю ночь дождя остались лишь воспоминания и какая-то особенная свежесть бытия.

Конец ознакомительного фрагмента.