Эфемерно
Шрифт:
– Да ничего страшного, – сказал я искренне. – У Вас очень даже уютная квартира. Маленькая, но уютная.
– И правда, маленькая, – произнесла она, когда собрала постельное бельё. – В этом её преимущество для меня. Очень удобно. Уже выучила каждый сантиметр, все изгибы, повороты… – И спустя несколько мгновений, убрав собранное бельё в сторонку, добавила: – О чём вы хотели поговорить?
Я откашлялся. Мне не хотелось сразу же начинать с новостей об отсутствии на уроках Илоны, о том, что никто в классе понятия не имеет, где она. Поэтому вынул из рюкзака несколько бумажных листов и коротко сказал:
– По поводу тестов
– Она ничего не натворила?
– Да нет… не то чтобы натворила… Просто Вы же так и не смогли присутствовать на родительском собрании. А там я рассказывал о результатах тестирования всего класса.
– Илона не сообщила мне, что будет собрание… Понимаете, я ведь сама-то не выхожу из дома, но собрания посещаю с удовольствием. Мне интересно, как она учится. Порой это для меня единственная возможность оставаться в её жизни. Хоть что-то знать о том, что с ней происходит. Но только она безумно стыдится меня… Моей слепоты. Поэтому никогда и не говорит о собраниях – только бы другие родители меня снова не увидели.
– Она сама Вам это сказала?
– Нет. Но это и так понятно.
– Она к Вам вообще не приходит?
– Практически. Последний раз она приходила две с половиной недели назад. Сказала, что в школе собирают деньги. Я дала ей нужную сумму, но при этом уточнила, точно ли для школы? Может, ей просто нужны деньги для себя? Она так обозлилась на меня в этот момент, что даже бросила свои ключи передо мной на пол, сказав, что больше ноги её здесь не будет. После чего ушла. С тех пор не появлялась.
– Хм… – задумался я.
– А несколько дней назад мне позвонила её классная руководительница, спросила, почему собрание уже началось, а никого из родителей Илоны ещё нет. Я ответила, что снова ничего об этом не знала. И стала быстро собираться туда. Знаете, я ведь… очень торопилась… и… когда вошла в школу, не задумывалась ни о чём другом. Я и знать не знала, что в том конце коридора делают ремонт… – Анна Евгеньевна прикусила нижнюю губу, лицо её стало ещё напряжённее. – Так нелепо вышло…
Мной мгновенно стала овладевать жалость к этой женщине. Я молчал, не в состоянии вымолвить ни слова. Что можно сказать в такой ситуации, даже будучи психологом? Слепая… Торопившаяся на собрание, о котором дочь даже не оповестила… И вот теперь – с переломом ноги. А я сижу напротив неё и пытаюсь впаривать ей о каких-то тестах.
Всё моё существо категорически запротивилось воспроизводить информацию с листов, которые я держал в руках: очерчивать образ взбалмошной Илоны, рассказывать о её вызывающем поведении, слабой успеваемости. На это уже не было никаких сил.
– Вы принесли чай? – спросил я, взглянув на поднос.
– Ах, да… – спохватилась Анна Евгеньевна. – Но только это не чай, а какао. Надеюсь, вы не против? Вы не торопитесь?
– Да куда торопиться… Выходной день.
Я передал ей чашку, а вторую пристроил в своих ладонях.
– В школе, наверное, за всю неделю ой как устаёте, и выходные хочется провести для себя. А тут вам приходится носиться по домам учеников.
– Ну… – Я почесал затылок, подыскивая более правдивую ложь. – Такова работа школьного психолога. Ничего не поделаешь.
Она кивнула. Затем произнесла:
– Вы пейте, пожалуйста. Если захотите, можете сходить и налить себе ещё. Но за тараканов, которые могут объявиться на кухне, я, опять же, не ручаюсь…
Я
засмеялся.Выглядела Анна Евгеньевна крайне изведённой жизнью, но росток юмора в ней ещё пробивался. Это свело меня с мыслью, что одна из немногих вещей в быту, которая может спасти человека у самой грани отчаяния, – это именно чувство юмора. Способность посмотреть со смехом на сложившуюся ситуацию, даже когда всё кажется трагичным и безвыходным.
– А теперь ответьте честно, – сказала Анна Евгеньевна. – Вы же не психолог, верно?
Я поперхнулся. Какао чуть не вылезло обратно, а лёгкая улыбка тут же сползла с моего лица.
– Э-э… не совсем… Ещё только учусь. Прохожу практику в школе Илоны…
– Я так и поняла. Это ведь были вы тогда, в коридоре?
Я промолчал, опустив глаза.
– Давайте договоримся сразу, – произнесла Анна Евгеньевна. – Когда вы входите в эту квартиру, всю свою ложь вы оставляете за порогом. Здесь – только честность. Я не могу видеть вашего лица, вашей внешности, ваших действий. И, получается, я полностью доверяюсь вам. Поэтому требую того же и от вас. Только честности. Если вы что-то говорите здесь – говорите это как есть. Никаких увиливаний, притворства и лжи. Если не хотите что-то говорить – тогда можно просто молчать. Это не возбраняется. Договорились?
– Хорошо… – произнёс я, чувствуя, что краснею.
И правда, как-то нехорошо ступать с ложью на устах на порог чужого дома – дома, который дружелюбно принимает тебя и угощает горячим какао.
– Простите меня.
– Не беспокойтесь. Я сразу поняла, что вы ещё учитесь.
– А как Вы поняли, что это был я тогда в коридоре?
– Ваш запах, – произнесла она. – Я сразу его узнала, как только вы вошли. У каждого человека он особенный.
– А какой у меня запах? – тихо спросил я.
– Это сложно описать… – сказала Анна Евгеньевна. – Он как бы о том, что вы перед самой развилкой.
– Перед самой развилкой
Некоторое время она задумчиво молчала.
– Люди, – произнесла она, наконец, – у которых в этой жизни уже ничего особенного не будет, никаких душевных потрясений, способных перевернуть жизнь с ног на голову, – у них один запах. У вас – ему противоположный. Как будто вас ожидают большие изменения. Внутренние. И развилка – больше не горизонтальная, а вертикальная. Поэтому тряска ожидается основательная. Но она необходима. Чтобы вытрясти всё старое, вычистив пространство для нового. Действительно, описывать это сложно… Я сама не до конца понимаю. Просто ощущаю это.
– Ого! – удивлённо улыбнулся я. – Ваше интерпретирование запахов крайне необычно. Зачастую, говоря о запахах, люди прибегают к формулировкам типа: резкий, острый, аппетитный, терпкий и так далее. А Вы же описываете его несколько иным путём… метафорически-психологическим.
– Интерпретирование, формулировки… – улыбнулась Анна Евгеньевна. – Сразу видно, что передо мной умный человек сидит!
– Научные словечки… – тоже чуть улыбнулся я. – Да-а, от них сложно отделаться, будучи студентом. Сейчас, с Вами, я ещё не так злоупотребляю, но обычно меня действительно заносит. Произнося их, я закрепляю в голове учебную терминологию. Хотя, если признаться, говоря вслух эти разные умные, звучащие слова везде и всюду, я, пожалуй, просто чувствую себя более компетентным психологом.