Эффект бабочки

— Великолепно! — От избытка чувств Берти хлопает кузена по плечу, — идея, достойная самого Макиавелли [113] ! Тогда давай кости подбрасывать, чтоб на волю случая.

— Не пойдёт! — Оспариваю его, — лучше именно гвардию, то есть лучших. Даже если предатель и попадётся, остальные-то на премию будут рассчитывать, бдить!

* * *

Вечером разошлись на самые ответственные участки, мне по жребию выпал отряд Хименеса. Капитан его, молодой ещё мужчина, выглядел польщённым, особенно после совместного распития спиртного.

113

[113] Никколо Макиавелли, итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель. Прославился написанным трудом «Государь», в котором оправдывал применение любых средств ради сильной государственной власти.

— Вы хороший боец, сеньор, — начал он дипломатично, — но парни у меня хорошие, а лезть вперёд…

— Не буду, — заверил его, — мне присмотреться хочется к твоим парням. Возможно, потом будут ещё дела — не на постоянной основе и не обязательно со мной…

Хименес отреагировал на лесть, как моряк Папай в мультиках на съеденный шпинат. Развив бурную деятельность, он моментально вспотел от волнения.

— Не волнуйтесь, капитан, — говорю как можно мягче, — мне нужно посмотреть, как ваши люди взаимодействуют между собой в сложной обстановке.

Главарь притормозил на несколько секунд, переводя мысленно слишком сложную для себя словесную конструкцию, и немного упокоился.

* * *

— … власти Каракаса на нашей стороне, — уверенно говорит напористый, молодой ещё адвокат Энтони Мур. Несмотря на молодость, законник излишне упитан, потлив, одышлив и выглядит заметно старше своих лет.

Широко зеваю в ответ и молчу, поуютней устроившись в кресле с кружкой кофе. Прошедшая ночь прошла без сна, пришлось пострелять и поползать по кустам. Отбились без особых потерь, кроме трёх убитых… но лично меня беспокоит больше припухшая после укуса сороконожки левая рука.

— Не стоит, мистер Мур, — я откровенно зеваю, прерывая речь. Зак, отвечающий у нас за медицинскую часть, перестарался и вколол мне морфин. Не заторчал… уже хорошо, но вместе с обезболивающим эффектом пришло равнодушие. Мне сейчас действительно плевать на представителя Рокфеллера.

— Мистер Ларсен, вы не понимаете…

— Это вы не понимаете, — отвечаю, разглядывая ставшие необыкновенно интересными ногти, — вспомните гибель вашей гвардии. Неприятно, правда? Представьте теперь сюрпризы такого рода на нефтяных месторождениях.

Снова зевок…

— Не стоит давить, мистер Мур.

— Мистер…

— А мистер Рокфеллер прекрасно понимает фразу Ничего личного, только бизнес, в ином случае его фамилия звучала бы не так громко. Не пострадал никто из его родственников, не пострадал его бизнес и репутации. Мы всего-то хотим получить за свою землю достойные деньги.

При слове достойные Мур оживился, услышав возможность торга. Всё-таки достойные деньги звучит немного не так, как реальная стоимость.

* * *

— Пять миллионов долларов, — в очередной раз повторил Берти, — Пять! Миллионов! Долларов! Вложить эти деньги с умом и можно не думать больше, что я из младшей ветви семьи.

Не отвечая, поднимаю стакан и опиваю. Выгорел. Несколько недель отчаянной аферы, принёсшей богатство, принесло и… Не знаю, нервное истощение, наверное. Третий день плывём в первом классе роскошного пассажирского парохода, и ничего, никаких эмоций, только страшное опустошение внутри. Потом эмоции наверняка появятся, а пока… тянусь за бутылкой.

Двадцать седьмая глава

Неделя новичков в университет Нью-Йорка началась традиционно — с экскурсий и обзорных лекций. Несмотря на то, что с университетом знаком уже не понаслышке, посещаю мероприятия с удовольствием.

— Эрик! — машет профессор Шарнье, — рад тебя видеть! Решил всё-таки поступать?

— Ну а как же, — не обращая внимания на прислушивающихся к разговору студентов, обвожу руками, как бы охватывая территорию кампуса, — кто хоть раз побывал здесь, разве может отказаться от мечты?

Немного пафосно, но хорошо соответствует моменту, ну и небольшой плюсик в копилку отношений с профессурой университета не помешает. Да и кто сказал, что я вру? Нью-Йоркский университет прекрасен, что подтвердит каждый, кто хоть раз видел его!

— На кого учится решил? — Интересуется Шарнье, — так и не определился?

— Разрываюсь, проф! Написал список интересных для меня профессий, сел вычёркивать — знаете, как адвокат дьявола [114] . То не то и то не это… так всё равно больше десятка позиций осталось. Сел тогда по профессорам, и знаете… — развожу руками, — ничего вычеркнуть не удалось!

114

[114] Со времен средневековья в католической церкви существует такой обычай. Когда церковь решает канонизировать, то есть признать нового святого, устраивается диспут между двумя монахами. Один всячески восхваляет умершего «мученика» или «угодника»; это — «адвокат божий» («адвокат»- от латинского слова «адвокаре»: призывать на помощь). Другому же поручается доказывать, что канонизируемый немало грешил и недостоин такого высокого звания. Этот-то спорщик и называется «адвокат дьявола».

То есть ГГ выискивал негатив в списке профессий.

— Загляни потом ко мне, — профессор кладёт ладонь на предплечье и заглядывает глаза, добавляя громким, театральным шёпотом, — с парой бутылочек токайского. Мы с Ланцером попробуем помочь твоей проблеме, вместе поработаем адвокатами дьявола.

— Спасибо, проф!

— Семья? — Негромко поинтересовался черноволосый худой парнишка, когда профессор отошёл.

— Нет, личные знакомства.

— С профессурой? — Парнишка слегка приподнял бровь, явно сомневаясь, что столь приятельские отношения у будущего студента с профессорами могли эволюционировать без посторонней помощи. Кастовость американского общества куда мягче европейского, но и здесь есть деление не только по имущественно-сословному признаку, но и возрастному.

Приподнимаю слегка бровь в ответ, но отвечать даже не собираюсь. Постояв немного, парнишка вспыхивает и отходит.

Жёстко? Враг на ровном месте? Нет… просто нежелание тратить время впустую. По одежде и по манерам это выходец из средне-низшего класса — мелкие клерки, учителя не самых престижных муниципальных школ и так далее.

По обрывкам разговоров, которые чутко ловлю, притворяясь беспечным наблюдателем, чернявый намеревается пойти по стопам родителей, став школьным учителем. Не совсем понятно, зачем ради карьеры школьного учителя рваться в далеко не дешёвый университет, когда достаточно провинциального колледжа… ну да это его дело. Возможно, мечтает получить место в школе классом повыше или иметь шанс вырасти до директора. Неинтересно…

Воспитание у меня в общем-то советское, пусть и отполированное жизнью в Германии. На классовое происхождение особо не оглядываюсь, был бы человек хороший, да воспитание соответствующее.

Этот ёжик бестолково-агрессивен. Правдолюб, докапывающийся до тех, кому в жизни повезло больше — родительскими ли связями и деньгами, характером, умом.

Пойти в реальную оппозицию или совершить поступок таким не хватает духа, с возрастом из них вырастают желчные сутяги, ханжи и сплетники. В Европе подобных ему более чем достаточно… а этот чернявый — типаж ярко выраженный, фактически эталонный.