Эффект бабочки

Мурлыкая красивую, но насквозь лживую [99] песню, попаданец не задумывался о недавнем монологе. В его сознании мирно уживалось пренебрежительное отношение к титулованному быдлу и преклонение перед Россией, которую мы потеряли.

Хотелось туда — где балы, вальсы Шуберта, лакеи и юнкера. Возможность отхлестать слугу по щекам и нагнуть горничную, у которой такого рода услуги нередко входили в служебные. Себя Аркадий Валерьевич безусловно считал человеком, который имеет на это право — заслужил.

99

[99] Высшая аристократия Российской Империи не воевала, почти в полном составе сбежав за границу и отсиживаясь в разных Комитетах Спасения. В частях Белой Армии представителей придворной аристократии можно было пересчитать по пальцам одной руки, да и те всё больше по штабам. Представители же дворянства служивого (не выродившегося) в большинстве своём (вот сюрприз, да!?) перешли на сторону большевиков.

Прорвался сквозь девяностые и ведь жив остался! Не спился, не скололся, не свалил на загнивающий Запад, сдавшись по сути более успешным конкурентам. Сына к делу пристроил, с нужными людьми свёл. И здесь выстоял, вылез… не на вершину пока, но есть шансы, есть!

Он сделает всё возможное, чтобы дети и внуки унаследовали его положение. Не прорывались снизу в конкурентной борьбе, а сразу на вершину — на вертолёте.

Навсегда! В его мире не будет больше никаких Революций и переворотов. Быдло не будет претендовать на что-то выше тёплого барака и места надсмотрщика в оном. А его дети, его потомки станут теми, кто правит. Аристократией.

Новый Мировой Порядок [100] грядёт и Постниковы займут достойное место среди Правящих!

Горничная прервала высокие размышления одного из Грядущих Правителей Земли (на меньшее Постников не соглашался даже в мыслях) сообщением о госте.

— Эх! — Вздохнул не слишком трезвый Аркадий Валерьевич, небрежным жесток указывая на небольшой беспорядок, — это… и зови.

Присев в книксене, горничная быстро прибралась и удалилась. Попаданец вообще любил такие вещи — мажордомы, книксены… поэтому его немецкая горничная приседала в книксенах и склоняла голову при каждом удобном и неудобном случае.

100

[100] Новый мировой порядок — термин, применяемый в конспирологических направлениях управляемых глобализационных процессов по отношению к складыванию в современном обществе системы тоталитарного мирового правительства

Выходец из будущего, получивший своеобразную эстетическую закалку на массивных золотых цепях и малиновых пиджаках, искренне считал себя человеком тонко чувствующим. Зря…

* * *

— Курт? Курт! — Схваченный за рукав прохожий недоумённо смотрит, и теперь вижу, что это не мой друг, несмотря на потрясающую внешнюю схожесть.

— Простите, — говорю неловко, отпуская рукав и неловко разглаживая его, — вы очень похожи на моего лучшего друга. Внезапно показалось, что он жив…

— Ничего, — с еле уловимым испанским акцентом говорит парень, — мне приходилось терять друзей, понимаю.

Неловко раскланявшись, расходимся. Внезапно слышится визг тормозов и в десятке метров от меня останавливается чёрный Форд модели А. Выскочивший из машины коренастый молодой мужчина с автоматом Томсона в руках, крикнул со странным акцентом:

— Привет тебе от Лански [101] , профсоюзный ублюдок!

Палец его уже нажимал на курок, и прохожий — тот, который не Курт, заваливается неловко на тротуар, пытаясь в падении достать оружие из-под полы пиджака.

101

[101] Меер Лански, настоящая фамилия Сухомлянский. Известен как «Бухгалтер мафии», один из лидеров мафии еврейской в частности и американской вообще. На протяжении нескольких десятилетий считался одним из самых влиятельных людей в США.

Отдача мягко ударила по запястью и тяжёлая девятимиллиметровая пуля Люгера влетела бандиту в грудь. Вторая, третья… На помощь автоматчику выскочил водитель, только что сидевший с кривой ухмылкой. Неловко раскорячившись, похожий на араба мужчина начал стрелять, но испанец оказался быстрей.

— Уходим, — толкнул меня спасённый в плечо, — это мафиози, не стоит заводить с ними близкое знакомство. Да и мне лучше исчезнуть, профсоюзных деятелей полиция не любит.

— В машину, живо!

На ходу обернув руки платком, наскоро обыскиваю убитых, забрав бумажники и оружие.

— Зачем? — Интересуется испанец, трогаясь, едва я вскочил на заднее сиденье.

— Нужно точно знать, кто стрелял, а отсутствие документов у убитых может дать немного форы.

— Люди Меера Лански. Автоматчик — Багси Сигел, редкостная скотина, да и о Лански ничего доброго сказать не могу. Я Хосе, Хосе Родригес.

— Эрик Ларсен. К Бруклину давай, там парочка тупиков есть таких, что машину за пять минут средь бела дня на запчасти разберут.

Пару раз подсказав дорогу, на ходу стараюсь переодеться. Лёгкое весеннее пальто превращается в свёрток из химчистки, а на голове вместо кепки оказывается оставленная убитым шофёром шляпа. Не совсем в тон, ну да сойдёт…

— Тормозни, — приказываю Хосе, сам не понимая, почему продолжаю ему помогать, почему представился настоящим именем. Ну не считать же аргументом похожесть на лучшего друга, оставшегося в двадцать первом веке?! — Давай на заднее сиденье… погоди, перчатки вот возьми!

Пятнадцать минут спустя, загнав машину в тупичок, старательно протираю смоченной в бурбоне тряпкой все поверхности, которых мы могли касаться. Лицо прикрыто поднятым воротником рубашки от взглядов мальчишек, уже присматривающихся к автомобилю.

— Эй, — зову сорванцов, махнув рукой, — давайте-ка сюда, парни!

Голос изменён, лицо закрыто, отпечатков нет… осталось внести последний штрих.

— Машина горячая, скоро за неё могут взяться копы или люди Лански, так что смотрите — нужна она вам или нет.

— Лански? — Подросток сплёвывает презрительно, говоря с отчётливым ирландским акцентом, — еврейчик этот? Да пошёл он! Верно, парни? У нас свои авторитеты!

Махнув на прощанье ирландцам, трусцой выбираемся из переулков, всё так же пряча лица.

— Мистер! — Окликает один из мальчишек, — вам бы велосипеды сейчас, а? Могу продать… сотня за два!

Видя мои колебанья, добавляет:

— За углом, минуты не пройдёт!

— Аа… давай!

Минуту спустя катим на велосипедах, полуспортивный стиль одежды выглядит уже оправданным и уместным.

— Спасибо, Эрик, — несколько минут спустя говорит испанец, — дальше я сам.

— Что сам? — В голосе прорывается раздражение, — в лапы мафиози попадёшься?

— Надёжные люди…

— Адреса этих надёжных людей давно уже у Лански, а со мной тебя никто не свяжет. Пару дней посидишь у меня на квартире, всё равно приятели из университета торчат постоянно. Я сам из Уругвая, так что приятелю с испанским акцентом никто не удивится.

Бросив велосипеды в Центральном парке, едем домой на попутной машине. Американцы пока ещё не слишком законопослушны, время от времени таксуют очень многие.

— Откуда вы такие спортивные, парни? — Поинтересовался водитель, по виду типичный мелкий начальник из офиса.

— Вечеринка затянулась, — хмыкаю слегка, — а потом Майки пальто облевал.

— Да уж, — косится водитель на свёрток с пальто, — лучше уж помёрзнуть слегка, чем облёванным ехать!

— Вот и я так посчитал! — Смеёмся вместе.