Эффект Лотоса

Он снимает пальто. Бросает рядом с париком.

— За ней следили?

Я в замешательстве хмурюсь и уже открываю рот, чтобы задать вопрос, но холодное прикосновение лезвия к спине заставляет меня замолчать.

— Нет, — отвечает Торренс. Я узнаю его низкий голос. Я не двигаюсь, пока большие руки скользят по моему телу, лапая меня. Он хмыкает, когда касается повязки на руке, которую я сделала, чтобы не пораниться, а затем достает телефон из заднего кармана. Я зажмуриваюсь.

Телефон ударяется о доски, и я слышу громкий хруст, когда Торренс растаптывает его. Теперь меня уже не найти.

— И уже не отследят, — добавляет он.

Торренс грубо толкает меня, заставляя подняться на причал.

Так много теорий… На моей доске убийств было столько вариантов. Но такого сценария я не предполагала.

— Как? — спрашиваю я Дрю, пристально глядя на него. — Вы оба?

Дрю скрещивает руки на широкой груди.

— Я хочу быть здесь не больше, чем ты, — отвечает он мне.

Торренс заставляет меня остановиться.

— Ой, да ладно. Жизнь состоит из воспоминаний. Воспоминаний наших самых важных переживаний. И самое важное произошло прямо здесь. Самое важное для вас обоих.

Я качаю головой, зажимая монеты, обернутые бинтом. Разворачиваюсь к Торренсу.

— Ты убил меня или спас? — требовательно спрашиваю я. — Ты вытащил меня из озера ради какой-то извращенной игры? Мне нужны ответы!

— Спас тебя? — Торренс наклоняет голову, его глаза широко распахнуты и пристально глядят на меня. Я отступаю на шаг. — Скажи ей то, что она хочет знать, Эндрю. У каждой жертвы должна быть последняя просьба.

По коже пробегает дрожь, и я украдкой бросаю взгляд на машину. Потом на озеро. На белые лотосы, залитые лунным светом. На тихую воду. Эта могила из запутанных стеблей ждет меня, маня вернуться домой.

Нет.

Борись.

Я слышу глухие шаги приближающегося Дрю. Вода оказалась идеальным проводником для электрического разряда осознания, когда Дрю приближается. Я поворачиваюсь и оказываюсь между ними, в ловушке.

— Почему? — вырывается из меня шепот, словно мольба.

— Это все из-за тебя, — с отвращением говорит Дрю. — Ты всегда так завидовала Челси, боялась, что она украдет меня. Ты показала свой страх. И когда он сбылся, ты поступила самым банальным образом. — Он усмехается. — Залетела. Чтобы удержать меня. Чтобы поймать меня. Чтобы погубить меня. Я не мог этого допустить.

Все такой же профессор психологии. Все еще пытается рассказать мне о самой себе. Я смотрю вниз, на темную воду, плещущуюся между досками.

Вспышка из сна. Взгляд в прошлое. Поле зрения сужается, когда его слова вызывают ощущение, образ. Меня охватывает страх, когда острое как бритва лезвие вонзается в плоть. Кожа окрашивается в красный.

Я отмахиваюсь от воспоминаний, пытаясь сосредоточиться на настоящем.

— Это ты напал на меня, — говорю я. — Прямо здесь. На этом причале. — Я прикасаюсь не перевязанной рукой к животу, ощущая реальную боль.

Красивое лицо Дрю искажается от гнева.

— Ты заставила меня, Синтия. Ты не хотела прислушиваться к голосу разума, когда дело дошло до… — Он замолкает и отворачивается. — Я не собирался убивать тебя.

Но в итоге я умерла, и он совершенно не чувствовал раскаяния.

И не чувствует сейчас.

Я ощущаю приближение Торренса.

— Это было потрясающе, — говорит он. — Видишь ли, когда Кэм передумала и не поехала ко мне, я вспомнил, что ты осталась. И вернулся. — Он тянет волосы из пучка, гладит пряди. — Я никогда не видел ничего более страстного. Я был в восторге. Всю жизнь я чувствовал эту пустоту, этот вакуум. Отсутствие эмоций, которое я скрывал от мира. Ничто не могло заставить меня чувствовать… пока я не увидел красивый, жестокий танец между тобой и Дрю.

Я съеживаюсь от его прикосновений.

— Ты хорошо притворяешься.

— Это приобретенный навык.

Все мои знания, все навыки Риса, и мы оба пропустили звоночки. Торренс — психопат. Отсутствие сочувствия не просто позволило ему наблюдать за жестоким убийством, это породило в нем что-то темное и ненормальное. Разожгло больное желание.

Торренс не стал бы меня спасать. Он не такой.

— Ты оставил меня утонуть, — говорю я, собирая ту ночь по кусочкам. — А что потом? Ты пошел домой подрочить?

Он бездушно рассмеялся.

— Ну… да. Но сначала я прибрался. Я разбирался в этом достаточно, чтобы понимать, что Дрю совершил преступление на почве страсти. Он оставил орудие убийства, — Торренс проводит кончиком ножа между лопатками, — поэтому я убрался на пристани. Убедился, что он будет вне подозрений на случай, если в будущем мне что-нибудь понадобится.

Вот почему не нашли никаких улик и ДНК, а Дрю вернулся вовремя, чтобы встретиться с Кэмерон.

— Зачем ты это сделал?

— Чтобы мучить меня, — отвечает Дрю. Он достает смятую пачку писем.

— Шантаж? — потрясенно спрашиваю я. Это кажется таким мелочным — страдать все эти годы из-за чего-то столь несущественного, как деньги.

— Нет, — Торренс выходит вперед, его тень неясно вырисовывается в лунном свете. Неглубокие темные омуты смотрят прямо сквозь меня. — У него были ответы. Я хотел знать, что он почувствовал, когда впервые воткнул нож тебе в живот. Выпотрошил, как рыбу. А когда этого оказалось недостаточно, он пронзил лезвием твою грудь, изувечив человека, которого он когда-то любил.

Разорвав письма сначала пополам, а потом на мелкие кусочки, Дрю бросает их в озеро. Я понимаю, что это Торренс оставлял мне записки. Он вел какую-то запутанную игру, выслеживая и убийцу, и жертву.

— Теперь все? — говорит Дрю. — Давай покончим с этим.

Мой взгляд скользит между мужчинами. Адреналин подскакивает. Я делаю шаг в сторону, и Торренс поднимает нож.

— Терпение, — говорит он, глядя, как лунный свет отражается от лезвия. — Знаешь, я старался измениться. Сопротивляться желаниям. Я мысленно прокручивал этот момент, но никогда не повторял. Пока не появился агент Нолан. Его пытливые вопросы снова зажгли эту искру… и мне просто нужно было знать, каково это ощущать. Я решил, что Джо подойдет идеально, и дождался подходящего момента. И когда я был уверен, что справлюсь, я наконец сделал это. — Его красивое лицо превращается в смертоносную гримасу. — Но этого было недостаточно. Даже близко не похоже на первый раз.

Меня пожирал страх, но я, храбрясь, поднимаю подбородок. Теперь я все поняла.

— В первом убийстве ты участвовал косвенно. Как вуайерист. Убийца никогда не сможет пережить свой первый опыт. Это нескончаемая погоня за кайфом, как у наркомана.

Призрачная пустота заполняет его темный взор.

— Джо должна была быть идеальной. Я все запомнил… Но ты знаешь, как трудно воспроизвести убийство? По телевизору кажется, что подражатели с легкостью повторяют убийства. Это не так. Борьба с жертвой… раны, нанесенные не в том месте. Это чертовски сложно.