Эффект Люцифера

«Сожалею, господин надзиратель».

«Ты такой лицемерный ханжеский ублюдок, что меня от тебя тошнит».

«Сожалею, если доставил вам беспокойство, господин надзиратель».

Барден заставляет Сержанта наклониться и коснуться руками пальцев ног, чтобы не видеть его лица.

«Скажи спасибо, № 416!»

Последнее, чего должен достичь Хеллман в своем сражении с заключенными, — уничтожить любое возможное сочувствие к несчастному № 416.

«К сожалению, нам всем приходится страдать, потому что некоторые просто не понимают, что делают. У вас здесь есть хороший друг (показывая на дверь карцера). Он проследит, чтобы у вас сегодня не было одеял».

Хеллман объединяется с заключенными против общего врага,№ 416 — из-за его голодовки пострадают все.

Барден и Хеллман выстраивают четырех заключенных в ряд и велят им сказать спасибо заключенному № 416, сидящему в темном, тесном карцере. Все делают это по очереди.

«Почему бы вам не поблагодарить заключенного № 416?»

Все хором повторяют: «Спасибо, № 416».

Но дьявольский дуэт охранников все еще недоволен. Хеллман командует: «Теперь идите сюда, встаньте рядом с дверью. Я хочу, чтобы вы поблагодарили его кулаками».

Заключенные один за другим бьют кулаками по двери, повторяя: «Спасибо, № 416!» Возникает громкий, резонирующий звук, еще больше пугающий бедного № 416, сидящего в одиночестве в темноте.

Барден: «Вот это да, вот это действительно жестко».

(Трудно понять, злятся другие заключенные на № 416 за все эти лишние страдания, просто выполняют приказы или выражают таким образом раздражение и гнев на издевательства охранников.)

Хеллман показывает, как сильно нужно стучать в дверь; для верности он делает это несколько раз. Сержант оказывается последним, и на удивление кротко подчиняется. Когда он заканчивает, Барден хватает его за плечи и сильно прижимает к стене. Затем он приказывает заключенным вернуться в камеры и говорит своему шефу Хеллману: «Все готовы к отбою, офицер».

Грязная сделка с одеялами

Я вспоминаю классический фильм о тюрьме на юге США, «Хладнокровный Люк», откуда я позаимствовал образ зеркальных темных очков, которые носят охранники и сотрудники тюрьмы, чтобы создать ощущение анонимности. Сегодня вечером охранник Хеллман сочинил сюжет, способный конкурировать с лучшими сценариями о природе тюремной власти. Он придумал творческий и поистине дьявольский сценарий, согласно которому его власть способна создать целую новую реальность — ведь он может предоставить заключенным иллюзорное право наказывать одного из своих товарищей.

Свет гаснет, заключенные находятся в камерах, № 416 остается в одиночке. На двор опускается зловещая тишина. Хеллман забирается на стол, стоящий между карцером и нашим пунктом наблюдения, из которого мы ведем видеозапись, — она позволяет видеть целиком разворачивающуюся драму. Главный охранник ночной смены прислоняется к стене, скрещивает ноги в позе лотоса. Он похож на Будду, одна рука свешивается между ногами, другой он опирается на стол. Хеллман — портрет власти на отдыхе. Он медленно поворачивает голову из стороны в сторону. Мы замечаем его длинные бакенбарды, спускающиеся к подбородку. Он облизывает полные губы, тщательно подбирает слова, и говорит с нарочито протяжным южным акцентом.

У него рождается новый план, достойный Макиавелли. Хеллман излагает свои условия освобождения № 416 из одиночки. Ему не хочется решать, останется ли наш мятежник в карцере на всю ночь; это решение примут остальные заключенные: нужно ли выпустить № 416 сейчас, или ему придется гнить в карцере всю ночь?

В этот момент во дворе появляется «хороший» охранник Джефф Лендри. Его рост — почти 190 см, а вес — больше 80 кг, он самый большой среди всех охранников и заключенных. Как обычно, в одной руке он держит сигарету, другая — в кармане, темных очков на нем нет. Он идет прямо в центр сцены и останавливается. Явно недовольный, он хмурится и, кажется, собирается вмешаться. Нет, он ничего не делает, только пассивно наблюдает, как Джон Уэйн продолжает шоу.

«Итак, есть несколько вариантов, в зависимости от того, чего выхотите. Если № 416 опять не захочет съесть свои сосиски, то вы отдадите мне свои одеяла и будете спать на голых матрацах. Или вы можете сохранить свои одеяла, но тогда № 416 останется в карцере до завтра. Что скажете?»

«Я выбираю одеяло, господин надзиратель», — тут же отвечает № 7258. Хабби не испытывает симпатии к № 416.

«А остальные?»

«Одеяло», — говорит Пол-5704, наш бывший лидер повстанцев.

«А как думает № 5486?»

Отказываясь подчиниться давлению, № 5486 проявляет сочувствие к несчастному № 416 и готов пожертвовать одеялом, чтобы № 416 не пришлось всю ночь сидеть в карцере.

Барден орет на него: «Нам не нужно твое одеяло!»

«Итак, ребята, нужно что-то решать».

Барден, уперев руку в бок, принимает позу самодовольного маленького начальника, демонстративно поигрывает дубинкой и ходит вдоль камер. Он поворачивается к Сержанту и спрашивает: «А ты как думаешь?»

Как ни странно, Сержант забывает о своих твердых моральных принципах, которые, кажется, ограничиваются всего лишь отказом произносить ругательства, и заявляет: «Если двое уже выбрали одеяла, я тоже выбираю одеяло». Его голос оказывается решающим.

Барден восклицает: «У нас трое против одного».

Хеллман громко и четко повторяет эту фразу, чтобы слышали все.

«Трое против одного». Он спрыгивает со стола и кричит в карцер: «№ 416, ты остаешься там, так что привыкай!» [103]

103

В очередной раз проигрывая видеозапись этой сцены, я вдруг понял, что этот охранник, разыгрывающий свою версию знаменитой роли Мартина Строттера, жестокого надзирателя в «Хладнокровном Люке», выглядит и ведет себя как актер Пауэрс Бут в роли печально известного преподобного Джима Джонса в фильме «Гайанская трагедия» (Guyana Tragedy). Эта чудовищная трагедия произошла шесть лет спустя. «Хладнокровный Люк» (1967), сценарий Дона Пирса, режиссер Стюарт Розенберг, Пол Ньюман в роли Люка Джексона. «Гайанская трагедия» (1980), режиссер Уильям Грэм.

Хеллман покидает двор. Барден покорно идет за ним, а Лендри неохотно плетется сзади. Одержана убедительная победа в бесконечной борьбе охранников против организованного сопротивления заключенных. И правда, у охранников наступает вечер действительно трудного дня, но теперь они могут наслаждаться сладким вкусом победы, одержанной в этой борьбе воли и разума.

Глава седьмая Власть даровать свободу

С технической точки зрения наша Стэнфордская тюрьма больше похожа на окружную тюрьму, где заключенных, арестованных в воскресенье утром городской полицией Пало-Альто, содержат под стражей до начала судебного процесса. Очевидно, ни для кого из этих мнимых уголовников еще не назначена дата судебного процесса и ни у кого из них нет адвоката. Однако, следуя совету тюремного священника отца Макдермота, мать одного из заключенных собралась пригласить адвоката для сына. После общей встречи сотрудников тюрьмы, где присутствовали начальник тюрьмы Дэвид Джаффе и «психологи-консультанты», аспиранты Крейг Хейни и Керт Бэнкс, мы решаем провести заседание комиссии по условно-досрочному освобождению, хотя в реальности на такой ранней стадии уголовного судопроизводства этого не бывает.

Это позволит нам понаблюдать, как заключенные используют неожиданную возможность выйти на свободу. До сих пор каждый из них был только одним из актеров в ансамбле. Заседание будет проходить за пределами тюрьмы, и заключенные смогут немного отдохнуть от подавляющей тесноты подвала. Возможно, они почувствуют себя свободнее, и им будет легче выражать свои мнения и чувства в новой обстановке, в присутствии людей, не имеющих отношения к тюрьме. Кроме того, эта процедура добавит их тюремному опыту реалистичности. Заседание комиссии по условно-досрочному освобождению, как и свидания с родными, визиты тюремного священника и ожидаемый визит государственного адвоката, добавит эксперименту достоверности. Наконец, я хотел посмотреть, как с ролью председателя комиссии по условно-досрочному освобождению Стэнфордской тюрьмы справится наш тюремный консультант, Карло Прескотт. Как я уже говорил, последние 17 лет Карло много раз подавал прошение об условно-досрочном освобождении, но лишь недавно был освобожден за «хорошее поведение» после того, как отбыл почти весь свой срок за вооруженное ограбление. Будет ли он сочувствовать заключенным, встанет ли на их сторону, потому что сам был на их месте, не раз пытаясь убедить комиссию, что достоин условно-досрочного освобождения?