Эффект Нобеля

– Как?! Вы до сих пор сомневаетесь в полезности Биржи? – Глаза джентльмена в черном сюртуке стали по фартингу. – Неужто вы не слышали слов Генри Моргана, впервые попавшего сюда?

Собеседник отрицательно мотнул головой.

– «Если б я знал, что на свете есть место, где можно быстро разбогатеть, черта-с-два я стал бы пиратом»!

– Джентльмены! – Подошел мужчина в костюме с бархатным воротником. – Помяните мое слово – потомство пирата, сумевшего стать губернатором, обречено править миром!

– Пари! Не думаю, что вот тот… – Черный сюртук указал на мужчину у колонны. – подвинется.

Джентльмен чуть поодаль лишь саркастично улыбнулся. Дрогнуло скуластое лицо, обрамленное изразцами волос, едва растянулись пухлые губы. Ястребиный взор смягчился, подернулись мясистые уши.

– Джордж, – окликнул он проходящего мимо.

Лицо сонного пуделя вытянулось, глазки расширились до козырьков бровей. Нос-сосулька, учуяв знакомого, гулко задышал, подернулись бакены. Шея вытянулась из шелкового эпонжа.

– О-о, мистер Рикардо! Человек, научивший меня торговать и гений экономики! Как?! И вы здесь? Вы же давно оставили этот суетный зал с мешком денег. Что вас заставило вернуться?

– Кто хочет преумножить состояние, обязан сегодня быть на бирже. – Дэвид Рикардо протянул руку. – Я даже не уверен, где решается судьба мира – здесь или при Ватерлоо. Победит Веллингтон – облигации Англии взлетят до небес, Наполеон – бумагам конец! И конец… банку Англии.

– Да что банку, всей Англии конец! Впрочем, собравшихся это волнует меньше всего.

– Нет предела человеческой алчности! Надеюсь, я сегодня вновь поймаю птицу удачи. А что заставляет вас приходить сюда?

– К сожалению, производство не приносит существенных прибылей, пока мало кто верит в мою идею. А мне необходимо кормить семью, учить сына… Я продал патент на «лампу Джорди» – появились деньги, которые пытаюсь преумножить.

Джордж тяжело вздохнул, понурил голову. Но прогнал тоску ради дружеской беседы.

– Как ваши научные успехи? Адам Смит отдыхает? Наверное, в новом трактате вы перевернете представление о политэкономии?

– Успехи… э-хе-хе, пока застопорились, но будем надеяться.

Расслабленность зала прервал крик:

– Покупаю!

Все взоры устремились на смельчака.

– Кто это? – Джордж приподнялся на цыпочках.

– Лорд Сейнсбери, – опознал Рикардо. – Лезет поперед Ротшильда в пекло! Видно еще не все отцовское состояние промотал… С такими нервами лучше кутить в казино.

Молодой лорд Сейнсбери глупо улыбался, получив на руки казначейские облигации.

– У нас же, по-прежнему, задача простая… – Рикардо отечески похлопал собеседника по плечу.

– Торговать по тренду и держать ухо востро, – закончил Джордж.

– Верно, мой друг. И один индикатор…

– Барон!

– Говорят, он отправил на поле боя своего лучшего скорохода – Роквуда.

– Этот принесет вести быстрее официальных курьеров. Может быть, даже быстрее голубиной почты. Так что следим за Натаном!

– Который, как всегда, «нуждается в информации, но не нуждается в советах».

Они глянули на джентльмена у колонны. К Ротшильду приблизился мужичок в клетчатых брюках из саржевого хлопка, протянул записку. Натан развернул, бегло прочел. Чело барона заволокли грозовые тучи. Он потупил глаза и махнул рукой. Гримаса вселенской потери перекосила лицо.

Вестник развернулся в зал, зычно крикнул:

– Продаю! Десять лотов по тридцать фунтов!

В другом конце зала взмыла рука.

– Двадцать лотов по двадцать девять фунтов! Продажа!

По залу прокатилась волна:

– Тридцать лотов по двадцать восемь фунтов! Тридцать пять по двадцать семь! Сорок по двадцать пять!

Рикардо повернулся к Джорджу.

– Ротшильд продает. Значит… все пропало! Вы слышите, Джордж, это кричат его агенты, но скоро к ним присоединятся… все!

– И что нам делать? – У Джорджа затряслись руки.

– Продавать! Пятьдесят лотов по двадцать четыре, продаю! – Голос Рикардо потонул в многоголосице смекнувших джентльменов.

Рикардо не отставал, выкрикивая новые цены. Подбегали брокеры, получали расписки, убегали к другим клиентам.

– Что вы делаете?! – Джордж трясся, будто в лихорадке. – У вас же нет облигаций!

– Мой друг. – Росчерк пера на очередной расписке. – Я играю на понижение и для этого мне совсем не нужны бумаги. Когда цена упадет до минимума, я просто их откуплю и отдам. Разница – моя прибыль.

– А как же биржевая поговорка: «Не продавай шкуру неубитого медведя»?

– Джордж, я впитал биржу с кулаком отца, недаром же я был третьим из семнадцати детей биржевого маклера. Я здесь с четырнадцати лет! Поторопитесь, мой друг, скоро облигации Англии станут мусором, и вы не сможете их откупить, соответственно, останетесь без дохода.

Джордж закусил губу, застучал кулаком под носом.

– Продаю!

Брокер вырос, как бледная поганка после дождя.

– Сколько? Какова цена?

Джордж задумался, рассчитывая, за сколько можно откупить при имеющейся наличности.

– Быстрее, сэр, или я найду другого клиента.

– Триста лотов по двадцать три!

– Они уже идут по двадцать. – Брокер скривился.

– Хорошо, по двадцать!

Посредник записал, подал бумагу и перо.

– Распишитесь, если все верно.

У Джорджа цифры плыли перед глазами, рука автоматически черкнула. Брокер упорхнул. Джордж закатил глаза в потолок: «Если, хотя бы по девятнадцать, то это триста фунтов дохода. Столько я заработал за весь прошлый год!»

Через два часа цена опустилась до двух фунтов. Рикардо, как улыбающаяся статуя, не сводил глаз с вакханалии. Джордж калькулировал прибыли, при каждой новой цене, как паровоз, давал гудок:

– Мистер Рикардо, может уже пора откупать?!

– Дайте прибыли течь. Гляньте-ка на Ротшильда. Бедняга! «Барон Ротшильд нуждается в информации, но не нуждается в советах», ха-ха! Но… по моим расчетам, бумаги давно должны были стать мусорными. Что за идиоты их скупают?

– Джентльмены! – В центр зала вышел главный распорядитель биржи Томас Грешэм. – Адъютант лорда Веллингтона майор Генри Перси!