Эффект ореола
Шрифт:
– Ладно, поехали, – проговорила я, меняя тему. – Ты не против, если мы пока остановимся у меня?
– Только за. В моей квартире сейчас требуется уборка, а нам не до этого. И вряд ли ты захочешь возвращаться туда, где увидела труп своей сестры.
Я опустила глаза и направилась к выходу. Каждое напоминание о моей сестре причиняет мне нестерпимую боль. А когда это происходит еще в таком грубом контексте, в каком преподносит Кристиан, мне вовсе хочется закричать и биться в истерике, чтобы выплеснуть из себя неадекватное количество страданий и горя.
Я села за руль, когда Кристиан
– Ты в порядке?
Я поморгала и потерла лицо ладонью.
– Да, – со вздохом ответила я. – Просто поняла, что прежде чем начать расследование, мне нужно заняться церемонией похорон, – объяснила я свою задумчивость и нажала на педаль газа.
Второй раз…
Для меня это станет пыткой и периодом, когда придется вкладывать неимоверные усилия, чтобы держаться стальным столбом. Мне каким-то образом придется сдерживать свое неуравновешенное состояние и стабилизировать выдержку, которая с каждой секундой рушится внутри меня.
Если я сейчас дам слабину и позволю чувствам в полной мере выйти, то уже не выберусь из этого капкана. Я кану в депрессию, потому что больше нет ради кого держаться.
Осталась лишь цель – найти убийцу. Это все, что отныне сдерживает меня.
Страшно подумать, что со мной станет, когда цель будет достигнута.
Глава 6
Мейзи
Похороны.
Это всегда звучит печально. Радуется ли человек смерти своего близкого или же, наоборот, умирает от пожирающей его внутри боли, это слово несет в себе только горечь и потери.
Я стою перед большим зеркалом в пол и смотрю на свое отражение. Точно так же я стояла четыре года назад перед церемонией похорон родителей. Теперь мне пришлось надеть то же самое черное, вязанное платье до колен с горловиной и широкими рукавами. Их я растянула, когда не могла успокоить свои расшатанные нервы во время похорон родителей и постоянно прятала в рукавах свои дрожащие руки.
Как бы не было больно – важна собранность. В том, что я не спала всю ночь перед похоронами, есть даже свой положительный эффект. Когда человек не высыпается для него все становится безразличным. Есть лишь раздражение на весь мир.
Я взяла с комода рядом лечебную помаду и намазала ею свои иссохшие потрескавшиеся губы. Во время данной процедуры мой взгляд неосознанно упал на стоящую на прикроватной тумбочке фоторамку, которая отразилась в зеркале. Я небрежно бросила помаду на комод, не отрывая глаз от фотографии, где на меня смотрят счастливые лица, навсегда застывшие и оставшиеся в прошлом.
Я медленно повернулась и направилась к кровати. Села на край матраса и взяла в руки фоторамку. Провела подушечками пальцев по лицам родителей и сестры, тяжело вздохнув.
Такие счастливые…
От этого больнее вдвойне. Внутри меня разрастается ураган, который с каждой минутой все труднее сдерживать. Это ураган из страданий и боли, вызванные чувством одиночества и осознания, что своих самых
родных людей я больше не увижу никогда.Не обниму…
Не поговорю…
Ничего не сделаю.
Они просто застыли на фотографиях, улыбающиеся и полные счастливой жизнью. А я продолжаю жить, шагнув не в то будущее, о котором мечтала. Моя жизнь переполнена трудностями, болью, страданиями, вечными размышлениями о том, как существовать дальше.
Моя жизнь потеряла смысл. Его отрезали, когда я увидела труп своей сестры. В этом бескрайнем океане под названием «Жизнь», в этой неизвестности, меня сейчас удерживает на плаву лишь цель – найти убийцу. А этого недостаточно, чтобы жить полноценно.
Я одинока. Дженни единственная, кто заполняла эту дыру в моей душе после гибели родителей. После того, как я нашла их тела, многое изменилось и в худшую сторону. Я даже не заметила, как из моей жизни медленно начали испаряться друзья. Один за другим. Судьба словно сделала мне одолжение и плевком бросила в мою жизнь Вилсона, чтобы я не деградировала без общения. Он единственный, кто способен терпеть меня. Другие отвернулись, потому что я сильно изменилась. Видимо, я сама того не понимая, своим поведением и отношением всех оттолкнула.
Семья – это все, что было для меня важнее всего. И ее у меня отобрали. Когда из жизни теряется то, что называется сокровищем, поддерживающее ее, все остальное становится бессмысленным, как не гляди и не старайся.
– Мейзи?
Тихий, но глубокий голос заставил меня оторвать взгляд от фотографии и посмотреть в сторону двери. Через проем на меня смотрел Кристиан, который вызвался сопровождать меня. Он даже надел черные брюки и рубашку.
– Пора ехать.
Я кивнула и положила фоторамку на прикроватную тумбочку, фотографией вниз. Собрала свои волосы в хвост и захватила резинкой.
Вчера вечером я сама попросила Кристиана поехать со мной. Не знаю, что меня заставило обратиться с такой просьбой к совершенно незнакомому мне человеку. Наверное, усталость, которая скопилась за два дня. Я нормально не спала, не ела, не жила. Чувствую себя каким-то пустым сосудом. Я же должна что-то ощущать, когда всем естеством понимаю, что сейчас еду, чтобы похоронить родную сестру – единственного человека, который помогал мне жить.
Кристиан управлял моей машиной, пока я обездвиженная и без сил сидела на пассажирском сидении и смотрела за сменяющимся пейзажем за окном.
– Почему ты согласился присутствовать на похоронах? – хрипло спросила я Кристиана, не смотря на него. – Надеюсь, не из жалости?
– Я работал детективом, если ты забыла. Жалость мне не свойственна. Никогда никого не жалел. Просто понимаю, что тебе нужна помощь, даже если не говоришь об этом.
Я посмотрела на свои руки, которые покоились на бедрах и поджала губы. Не знала, что ответить ему после таких слов. Обычно вроде благодарят. Но в последний раз я благодарила только родителей и это было четыре года назад. Больше это слово не выпадало из моих уст, поскольку я все начала делать сама. А сейчас впервые за четыре года рядом со мной человек, который сидит за рулем моей машины, потому что я не в состоянии, и сопровождает на похороны сестры.