Эффект тентаклей

— Издеваешься?

— В законодательстве есть всякая древняя бредятина про ненадлежащее обращение с покойниками. Вероятно, вписана века назад, чтобы наказывать людей, кравших трупы для вскрытия. Юмор в том, что Фортрасты как раз хотят вскрыть тело определенным образом…

— Ионным лучом.

— Да. Послушай, не воспринимай это слишком серьезно. Никого за такое в тюрьму не посадят. Думай тактически. Элис и Зуле надо принять решение. Им и без того треплет нервы Джейк с его религиозными взглядами. Теперь Эл ищет, как бы потрепать им нервы еще сильнее. Грозит судебным предписанием и даже уголовным преследованием. Все это фигня.

— Но в качестве кнута годится.

— Да. И это возвращает нас к прянику.

— Ага. Что за пряник?

— Пока лишь туманные намеки. Но суть в том, что это всего лишь единицы и нолики.

— Ты хочешь сказать, после того как мозг Доджа отсканируют.

— Да. В итоге процесса остается сколько-то дыма в небе и сколько-то данных в файле. Эл хочет копию данных.

— Всего лишь копию.

— Да. Неисключительную лицензию. Фортрастовский фамильный фонд может сохранить собственную копию и делать с ней что пожелает.

— Тогда Эл заткнется и оставит нас в покое.

— Если я правильно его понял, да.

— Зачем Элу это все? — спросил Корваллис. — Почему он не возьмет какой-нибудь другой мозг? Куча людей же умирает.

— Куча людей умирает, — согласился Стэн, — но не все оставляют юридически заверенные указания сохранить их мозг.

— Он может найти желающих.

— Конечно. Но трудно найти таких, кому по карману подобная процедура.

— Так дело в деньгах? Разве Эл не может…

— Вспомни, аппарат для ионно-лучевого сканирования еще не создан, — сказал Эл.

— УОТИМ пока только пробует на мышах.

— Да. Технология в зачаточном состоянии. Машина, способная целиком отсканировать человеческий мозг, обойдется в миллиарды. Даже Элу Шепарду такое не потянуть. А вот совместными усилиями ЭЛШ, УОТИМа и фортрастовского фамильного фонда, возможно, что-нибудь и удастся сделать. И он не хочет оказаться вне этого союза.

— Странный способ заключать союзы.

— Нравится тебе или нет, некоторые именно так ведут бизнес. Методом кнута и пряника, — сказал Стэн.

— И что ты мне советуешь делать сейчас?

— Ровно то, что ты делаешь, — ответил Стэн. — Не забывай, сканер появится еще не скоро. Времени принять решение выше крыши.

— Я правильно понимаю, что Фортрастам это все пересказывать не надо?

— Нет. Пусть горюют. Но если они внезапно решат его кремировать, позвони мне.

В ходе разговора Корваллис бесцельно скользил глазами по столу. Он заметил, что книга греческих мифов выглядит немного странно. Она была совершенно новая, но с дефектом. С торца можно было разглядеть, что первые страницы пошли волнами, как от сырости. Корваллис придвинул ее к себе. Это была «Д’Олеровская книга древнегреческих мифов». Он открыл ее и увидел две вещи. Во-первых, дарственную надпись.

София!

Надеюсь, ты полюбишь эти истории так же, как я любил их в твоем возрасте! Если захочешь, чтобы я почитал их тебе вслух, просто попроси маму мне позвонить.

Люблю, целую.

Дядя Додж.

И, во-вторых, лист. Большой кленовый лист, красный, как пожарная машина, зажатый между обложкой и первой страницей. Он был все еще мягкий и влажный. Видимо, он был совсем мокрый, когда Додж сунул его сюда, оттого страницы и пошли волнами. Очевидно, Додж подобрал лист перед самым входом в медцентр и, чтобы сохранить для племянницы, вложил в книгу.

Корваллису стало стыдно, что он подсмотрел нечто его не касающееся. Он бережно закрыл книгу и положил обратно на стол.

Минут через пятнадцать хлопнула дверь — кто-то вошел из лифтового холла. Кто-то, у кого были ключи от квартиры. Несколько мгновений Корваллиса мучила дикая фантазия, что вернулся Додж, а все остальное было сном либо галлюцинацией. Но тут тоненький голос позвал:

— Дядя Ричард! Дядя Ричард! Здравствуй! Тебе лучше?

В ответ раздался более низкий голос с восточноевропейским акцентом:

— Тсс, не буди дядю Ричарда, он спит. — Это говорил Чонгор, муж Зулы. — Не забывай, он очень болен.

Корваллис внезапно ясно понял: семья разыгрывает сложный и дорогостоящий спектакль исключительно ради Софии. Трудно объяснить ребенку ее возраста, что любимый дядюшка ни с того ни с сего просто перестал существовать. Непродолжительная тяжелая болезнь, затем смерть — вот лучшее, что они смогли выдумать. София не готова принять, что совершенно здоровый по виду дядя Ричард — на самом деле фактически безмозглый овощ. Ей говорят, что он болен, что он спит. Через несколько дней девочке сообщат ужасное известие о его смерти. Про то, чего требуют распоряжения о медицинском уходе и останках, она узнает, когда подрастет.

— Здравствуй, Корваллис Кавасаки!

София всегда обращалась к нему так, гордясь, что может произнести трудное имя. Она была маленькая, едва до середины бедра своему крупному отцу. По счастью, она больше взяла от Зулы, чем от Чонгора, в первую очередь роскошную кудрявую шевелюру. Венгерская кровь угадывалась в глазах, зеленовато-голубых с легкой азиатской раскосостью.

Корваллис невольно широко улыбнулся — в первый раз с тех пор, как все это началось.

— Привет, София! — сказал он. — Как в садике?

— Отлично, — последовал неизбежный ответ.

Корваллис и Чонгор переглянулись.

— Вот они! — завопила София.

Она пулей влетела в комнату, запрыгнула на журнальный столик и затормозила, чтобы поглядеть на обложки сверху.

— «Ду-ле-ровская книга древнегреческих мифов» и «Ду-ле-ровская книга скандинавских мифов». Дядя Ричард мне их купил. — Она повернула голову и осуждающе глянула на Чонгора: — Мама с папой их забыли!

— Дядя Ричард хотел, чтобы они были у тебя, — сказал Корваллис. — Он надписал для тебя одну. И оставил внутри маленький подарок.

София схватила «Древнегреческие мифы» и открыла обложку. От резкого движения красный лист вспорхнул в воздух. София от неожиданности с визгом шлепнулась на попку и застыла, глядя, как лист планирует на стол.

Потом серьезно глянула на Корваллиса:

— Это и есть подарок?

— Да.

— Такой красивый! — воскликнула она.

— Да, очень.

— А яблоко тоже мне?

Корваллис взял яблоко и глянул на Чонгора. Тот кивнул.

— Да, — ответил Корваллис. — Это все тебе.