Эффект тентаклей

Судья Ван выпрямился, повернулся и шагнул в комнату.

— Выйди и закрой дверь, — сказал он официанту.

Когда они остались вдвоем, судья Ван повернулся к доктору Икс, опустился на колени и трижды ударил головой в пол.

— Увольте, ваша честь! — воскликнул доктор Икс. — Это мне пристало воздавать вам такие почести.

— Уже некоторое время я размышляю о перемене рода занятий, — сказал судья Ван, выпрямляясь на коленях. Он на мгновение замолк, прежде чем продолжать, и еще раз задумался, есть ли иной выход. Нет, доктор Икс не оставил ему пути к отступлению. Не в характере доктора расставлять ловушку, из которой можно ускользнуть.

Как сказал Учитель: "Мастер, желающий хорошо сделать свое дело, должен прежде наточить свои инструменты. Живя в государстве, надо служить самым мудрым из сановников и сближаться с самыми человеколюбивыми из образованных людей."

— На самом деле, меня удовлетворяет моя деятельность, но не удовлетворяет племенная принадлежность. Я разочаровался в Прибрежной Республике и понял, что истинная моя родина — Поднебесная. Я часто думал, не нужны ли Поднебесной магистраты, пусть даже такие ничтожные.

— Этот вопрос я должен переадресовать высшим, — сказал доктор Икс, — однако, учитывая, что в Поднебесной нет магистратов и вообще судебной системы, человеку ваших дарований почти наверняка сыщется достойное место.

— Теперь я понимаю, почему вы так стремились заполучить книгу, — сказал судья Ван. — Малышек надо будет учить.

— Мне нужна не столько сама книга, сколько ее создатель, артифекс Хакворт, — сказал доктор Икс. — Пока книга на Арендованных Территориях, Хакворт не теряет надежды ее отыскать. Если она будет у меня, он поневоле придет за самой книгой или за новой копией.

— Вы чего-то хотите от Хакворта?

— Он стоит тысячи простых инженеров, а превратности последнего времени не оставили Поднебесной и этой толики простых инженеров; все они потянулись за хорошей жизнью в Прибрежную Республику.

— Завтра я пошлю известить Хакворта, — сказал судья Ван, — что человек, известный у варваров под именем доктора Икс, отыскал книгу.

— Хорошо, — сказал доктор Икс. — Буду его ждать.

Хакворт в метаниях; новый непредвиденный визит в факторию доктора Икс; доселе неведомые закоулки названного жилища; виновный предстает перед судом

Пока Хакворт дожидался в приемной доктора Икс, он успел еще несколько раз прокрутить в голове все прежние соображения. Судя по долетающим голосам, доктор участвовал в многосторонней видеоконференции. В первое свое посещение Хакворт был настолько взвинчен, что ничего толком не разглядел. Сейчас он вольготно развалился в скрипучем кожаном кресле, потребовал у прислуги чаю и принялся листать хозяйские книги. Как хорошо, когда нечего терять.

После истории с Чаном и цилиндром, Хакворт готов был лезть на стену. Он влип. Рано или поздно все вскроется, его семью постигнет позор, и никакая взятка тут не спасет.

Когда пришло известие, что утраченный экземпляр Букваря у доктора Икс, трагедия обернулась фарсом. Хакворт взял выходной и отправился в Королевской Экологический Заповедник. Домой он вернулся загоревший, приятно усталый и даже веселый. Если рассудить, то, что книга у доктора Икс — на самом деле к лучшему.

За Букварь доктор что-то попросит, и взяткой, на которую намекал Чан, тут не отмажешься. Все заработки Хакворта, прошлые и грядущие, не соблазнят доктора Икс. Скорее уж доктор попросит о какой-то услуге, разработке или консультации. Хакворту так хотелось в это поверить, что под конец прогулки он подкрепил гипотезу множеством свидетельств, реальных и мнимых. Всем известно, что Поднебесная безнадежно отстала в нанотехнологической гонке — что далеко ходить, сам доктор Икс тратит драгоценное время, копаясь в новоатлантической иммунной системе. Здесь знания Хакворта незаменимы. Если так, надежда есть. Он сделает, что скажет доктор, а взамен получит вожделенный Букварь. Безусловно, доктор сумеет в качестве ответной любезности устранить лейтенанта Чана из списка Хаквортовых забот; соотечественники не узнают о его падении.

И викторианцы, и конфуцианцы отыскали новое применение фойе, прихожим, или как там это называется, а также старому обычаю посылать визитную карточку. Да и не только они — все нанотехнологически развитые общины осознали, что гостей стоит внимательно изучить, прежде чем допускать во внутренние покои, а такой досмотр, проводимый тысячами прилежных мушек, требует определенного времени. Посему возник сложный ритуал комнат для ожидания, и образованные люди всего мира понимали, отчего любой, даже друг, может довольно долго мариновать вас в прихожей за чаем и старыми журналами, в окружении незримой глазу аппаратуры.

В приемной целую стену занимал медиатрон, на котором можно цифровым образом совмещать видео и простую неподвижную графику, как плакаты и программки — в старые времена. Если их не убирать, они со временем накладываются и превращаются в живой коллаж.

Посредине медиатрона, частично перекрытый более поздними фрагментами, шел фильм, примелькавшийся в современном Китае, как лицо Мао — злого близнеца Будды — столетие назад. Хакворт ни разу не просмотрел его от начала до конца, но так часто видел кусками — в такси, на стенах Арендованных Территорий, что давно выучил наизусть. Европейцы называли его "Чжан в шане".

Сцена разворачивалась перед шикарным отелем, одним из островов архипелага "Шанри-ла", протянувшегося вдоль трассы Сянган-Гуанчжоу. От здания отходила полукруглая дорожка, красиво выложенная фигурными плитами, бронзовые дверные ручки сверкали, из кадок с добрую лодку каждая перли заросли тропический цветов. Хорошо одетые люди говорили по мобильным телефонам и смотрели на часы, коридорные в белых перчатках бегали по мощеной дорожке, вынимали из красных такси чемоданы, протирали их чистыми влажными тряпочками.

Мощеная дорожка вливалась в восьмирядную магистраль — не саму трассу, а просто оживленное шоссе. Встречные полосы разделяла металлическая ограда, чтобы пешеходы не перебегали, где не положено. На новом, но уже потрескавшемся покрытии лежала красная пыль, смытая последним тайфуном с голых Гуандунских холмов.

Внезапно поток машин резко поредел. Камера скользнула вверх по течению. Полчище велосипедистов практически перекрыло движение. Время от времени красное такси или мерседес-бенц, отчаянно сигналя, протискивался вдоль железной ограды и вырывался на свободу. Хакворт не слышал гудка, но, когда машина поравнялась с камерой, увидел, как водитель снял руку с клаксона и обернулся погрозить велосипедистам.

Тут он разглядел передового участника заезда и в диком страхе отвел глаза. Рука его дохлой перепелкой рухнула на колени.

Велосипедистов возглавлял седой, худощавый старик в одежде чернорабочего. Несмотря на возраст (явно к семидесяти), он бодро накручивал педали и в это самое мгновение свернул на мощеную дорожку. За спиной у него тут же образовался затор из сотен велосипедистов. Последовала еще одна классическая сцена: портье выскочил из-за стойки и побежал к старику, размахивая руками и ругаясь на шанхайском диалекте; только метров с двух он разобрал, что смотрит на Чжана Ханьхуа.