Егерь: заповедник

И Павел с ними — у них с Верой явно дело идет на лад.

Бойкий и Серко, вольготно растянулись в салоне «ЛуАЗа», радуясь простору. Я не стал оставлять собак на базе одних — мало ли, Болотникову придет в голову вернуться и подстроить какую-нибудь гадость, пока никого нет.

Когда мы проезжаем деревню, я замечаю на автобусной остановке две фигуры с рюкзаками. Глеб понуро сидит на скамейке, а Болотников с независимым видом прохаживается вдоль дороги.

Они ждут автобус до станции.

Глеб поднимает голову и провожает нас виноватым взглядом. Болотников отворачивается и делает вид, что не ничего заметил.

* * *

Когда председатель сельсовета видит выпрыгивающих из автобуса охотников, он буквально столбенеет от неожиданности.

— Андрей Иванович, это что за делегация?

— Это подмога, Федор Игнатьевич, — улыбаясь, отвечаю я. — Показывай фронт работ.

— Так вот он, фронт!

Федор Игнатьевич широким жестом обводит картофельное поле на окраине Черемуховки. Картофелекопалки уже прошли, разворошили борозды и вывернули картошку из земли. Теперь по полю неторопливо ползают трактора с прицепами. Люди наполняют картошкой ведра и ссыпают их в прицепы.

— Ведра у тебя найдутся, Федор Игнатьевич? — спрашиваю я.

— Конечно, — уверяет меня председатель. — Вот радость-то!

Внезапно поворачивается к полю и кричит, приставив ладони рупором ко рту:

— Володька! Володька, живо поезжай на ферму за ведрами!

Водитель совхозного «ЗИЛа» Володя запрыгивает в свой самосвал.

— И надолго они к нам? — спрашивает Федор Игнатьевич, имея в виду охотников.

— До темноты мы в твоем полном распоряжении, — улыбаюсь я.

— Так это ж мы сегодня все поле уберем! — радуется председатель. — Спасибо, мужики!

Он жмет руку каждому из охотников. И ребят-туристов тоже не обходит вниманием.

— Андрей Иванович! Ну, и молодец же ты — сколько людей привез! Как мне тебя благодарить?

— Есть у меня к тебе дело, Федор Игнатьевич, — говорю я. — Разреши охотникам собирать мелкую и резаную картошку. Совхозу она ни к чему, а мне пригодится — кабанов зимой подкармливать.

— Да ради бога! — кивает председатель. — Я вам ведра отдельные под нее выдам, и трактор с прицепом пригоню.

— Вот и отлично.

Теперь вопрос с зимней подкормкой решится легко и просто.

Я подхожу к охотникам, которые уже приглядывают себе борозды.

— Мужики, кто хочет заодно заработать трудодни?

Хотят все. Трудодни для охотника — важный показатель. Существует норма, выполнить которую обязан каждый член охотничьего общества. Только при выполненной норме трудодней можно рассчитывать на путевки и лицензии на охоту.

Городским охотникам для выполнения нормы приходится тратить свои выходные дни, выезжая поработать в охотничьи угодья.

— А что надо делать, Андрей Иванович? — спрашивает меня водитель автобуса.

— Собирать мелкую картошку отдельно. Она пойдет на подкормку копытных зимой. Ведра для нее председатель сейчас выдаст, отдельный прицеп тоже будет.

— Это мы запросто, — радостно шумят охотники.

— А я вам трудодни засчитаю и сделаю отметки, — киваю я.

Местные черемуховские охотники, увидев коллег, тоже подтягиваются ко мне. Они успели поохотиться утром вдоль Песенки, выше по течению. Там, в заболоченных протоках и густых камышах держалось много утки.

Сразу после охоты они вышли на картошку.

— Андрей, что насчет лицензий? — спрашивает меня Валера Михайлов.

— Лицензии есть, — отвечаю я. — Десять штук. Будем распределять так, чтобы на всех хватило.

— Значит, собрание будет вечером? В клубе?

— Да прямо здесь и распределим. Вы пока договоритесь между собой, кто с кем пойдет на охоту. Одна лицензия на троих. С мелкой картошкой поможете?

Свои трудодни черемуховские охотники уже заработали. Все лето заготавливали сено для лосей. Но Валера согласно кивает.

— Поможем, Андрей. Чем больше у нас кабанов — тем нам лучше.

— Это верно, — улыбаюсь я.

Такой хозяйский подход меня радует.

Мы встаем на длинную борозду вчетвером — я с Катей и Павел с Верой. Так и идем друг напротив друга, собирая картошку. Когда ведра наполняются, мы с Павлом относим их к трактору, а девушки в это время отдыхают.

Первое время Вера с любопытством поглядывает на Катю, но заговорить не решается. Однако, через час девушки уже весело болтают, как будто дружили всю жизнь. Иногда они о чем-то перешептываются, хитро поглядывая на нас и негромко хихикая.

— Андрюха, нужна помощь, — говрит мне Павел, когда мы в очередной раз несем ведра к трактору.

— Что случилось, Паша?

Участковый смущенно отводит глаза.

— Ребята вечером обратно на озеро собираются, — говорит он, имея в виду туристов. — И Вера с ними. А я никак не могу поехать — мне завтра с утра в райотдел надо. Что бы такое придумать, чтобы они на ночь в деревне остались?

— А ты не спешишь, Паша? — удивляюсь я.

— Да я не в этом смысле, — краснеет участковый. — Просто, мы бы с Верой погуляли. Я бы ей деревню показал, речку.

— Ну, так и предложи прямо.

— А вдруг они не захотят? И ночевать им негде — не в картошке же палатки ставить.

— Ладно, попробую что-нибудь придумать, — обещаю я.

Охотники из Ленинграда идут рядом с нами по соседней борозде. Когда мы заканчиваем первую борозду, Василий Алексеевич, водитель автобуса, отзывает меня в сторону.

— Морса хочешь, Андрей Иванович? — спрашивает он, протягивая мне бутылку, заткнутую полиэтиленовой пробкой. — Клюквенный, жена варила.

— С удовольствием, — киваю я.

Вытаскиваю пробку, поддев ее лезвием перочинного ножа, и делаю несколько глотков.

Несмотря на сахар, морс пронзительно-кислый — как и положено клюквенному морсу. И отлично утоляет жажду.

Я хочу вернуть бутылку водителю, но он качает головой.

— Девушкам отнеси.

— Спасибо, Василий Алексеевич, — улыбаюсь я. — У тебя ко мне дело?

— Да, — признается водитель. — Андрей Иванович, только пойми меня правильно. Нет — значит, нет.