Египетский манускрипт

– Не надо, – согласился Гена. – Ох уж эти золотые погоны, хруст французской булки…

Он поддал ногой подвернувшуюся банку от кока-колы; жестянка, дребезжа, откатилась по тротуару. Толстая тетка в пропотевшем сарафане неодобрительно покосилась на Гену – тот ответил виноватой улыбкой.

– Вот ты, Дрончик, и займешься отбором. А пока – вернемся к нашим баранам. С кем пойдешь в подземелье, продумал? Лезть придется из девятнадцатого века, там спокойнее. И вот еще что – тут Ольга просила для этого, еврейчика, Яши, подобрать кое-какую мелочовку… – Геннадий сунул Дрону бумажку и несколько купюр. – Ничего серьезного – фотик, камера, то-се… Закупишь?

– Да не вопрос, – кивнул Дрон, изучая список. – Так… микрокамера… диктофоны… Он что, слежку затеял?

– Угадал, – подтвердил Геннадий. – Этот Яков – юное дарование, будущий сыщик Путилин и майор Пронин в одном лице. Ты с Виктором поговори – он подскажет, что брать.

– Как скажешь, партайгеноссе, – согласился Дрон. – Надо – так надо, закупимся. И кстати – не пора ли изъять шарик у красотки Оли? Что-то она борзая стала. А то – не кинула бы нас… Обойдутся со своим морячком одним на двоих.

– А вот тут, друг мой Дрон… – медленно произнес Геннадий, – ты совершенно прав…

Ольга нервно ходила из угла в угол кухни. Размеры позволяли: брат с сестрой жили не в малогабаритной «хрущобе», а в просторной трехкомнатной квартире, на втором этаже домика из «старого фонда» – роскошь, понятная лишь московским старожилам. Конечно, и здесь были свои недостатки – например, борьба с мышами и тараканами превращалась в многолетнюю эпопею с сомнительным финалом, в которой за хвостато-усатыми оккупантами стоял опыт и генетический задел полутора веков упорной войны с хомо сапиенс и его химией. Зато в комнатах можно было прыгать, не боясь зацепиться головой за люстру; сквозь полуметровые стены не доносились звуки улицы, хотя бы там и грохотали отбойниками… зато… зато… Зато можно было расхаживать из угла угол, не задевая за табуреты и углы стола!

Квартира досталась им от родителей – те погибли в автомобильной катастрофе, влетев в своем «Форде Фокусе» под колеса КамАЗа с нетрезвым армянским водилой. На похоронах Ольга была как каменная: не менялась лицом и не могла выдавить из себя ни единой слезинки, пока над двумя закрытыми (увидеть тела так и не разрешили!) гробами не сомкнулись створки постамента, изображающие мать сыру землю. Тогда Ольга и разрыдалась – взахлеб, самозабвенно, сразу перешагнув грань истерики.

А брата рядом не было. Он приехал лишь через две недели после похорон; на занятиях, в учебке Ромка, тогда еще срочник-первогодок, неудачно спрыгнул с борта грузовика и сломал ногу. Сообщение о гибели родителей пришло вовремя, но медики отказались отпустить пациента: «Хромым на всю жизнь останешься, дурак! Думаешь, это родителей порадовало бы?» Но брат все-таки решился и сбежал из госпиталя, договорившись с земляками, как раз в это время отправлявшимися на дембель; они и помогли парню на костылях добраться до дома.

И вот – Ромки опять нет рядом! И как раз тогда, когда он так нужен! Ольга заходила по кухне еще быстрей, вспоминая давешний разговор с Геннадием…

Можно смело сказать – ей очень не понравилось, как бывший бойфренд отреагировал на рассказ о стычке с людьми Ван дер Стрейкера. Она рассказывала, как перепугалась после взрыва и как потом обрадовалась, когда Корф с Никоновым выскочили на улицу из разгромленного флигеля, в пыли, исцарапанные, но невредимые… а Геннадий с досадой поморщился и процедил сквозь зубы: «Да, не повезло…»

Девушка тут же переспросила – Геннадий отмахнулся и велел продолжать. Рассказ о студенте-бомбисте он выслушал два раза, а потом скопировал видеоролик с погоней на ноутбук. А в итоге – собственноручно удалил его с Ольгиного смартфона.

Не понравилось Ольге и то, как легко она пообещала отдать Геннадию драгоценную бусину, – тот заявил, что им с Никоновым довольно будет и одной, а ему самому надоело каждый раз ждать, когда его проведут через портал, как собачку на веревочке. Спасибо хоть сразу не стал забирать – иначе бы сорвалось намеченное на вечер свидание с Никоновым.

Геннадий действовал на нее как удав Каа на бандерлогов – парализуя, лишая воли. В присутствии других Ольга осмеливалась возражать и даже порывалась держаться независимо, – но наедине с Геннадием от ее уверенности не оставалось и следа. Так что девушка и шарик обещала отдать, и обо всем случившемся рассказала – на одном дыхании, с готовностью, как Мальчиш-Плохиш буржуинам.

Геннадий остался доволен. И Ольга, окрыленная похвалой, принялась рассказывать о своей гениальной идее: поставлять через портал современное женское белье, чулки и, может быть, косметику. А сбыт этого товара попробовать развернуть через модный салон мадам Клод. Девушка рассуждала о том, какое это ужасное мучение – корсет и как будут рады новинкам барышни и дамы девятнадцатого века…

Ольга и половины не успела рассказать, а Геннадий делано зевнул и прервал ее равнодушным: «Ладно, все это замечательно, но прости, тороплюсь»… Когда он ушел – девушка полчаса, не меньше, рыдала – от острого чувства унижения. От того, что ее мыслями в очередной раз пренебрегли, и от того, что этот милый лейтенант такой робкий и нерешительный и будто назло не замечает знаков, которые она подает ему уже второй день подряд…

И от того, что брата, единственной на свете родной души, нет дома и ей некому порыдать в жилетку. И приходится, как дуре, реветь в одиночку, борясь с острым желанием вытащить из серванта коньяк и сигареты… и, в конце концов, потому, что мир несправедлив и в очередной раз ополчился против нее…

Выплакавшись, Ольга взяла себя в руки. Метод был применен простейший, но безотказный – девушка полтора часа провела в салоне красоты и в массажном кабинете. И вышла оттуда, твердо убежденная, что окружающий мир не так уж и плох. Вечером ее ждал визит к Никонову, и Ольга была твердо намерена вызвать лейтенанта на что-то более существенное, чем робкие комплименты.

Но следовало торопиться. Скоро на той стороне ее будет ожидать Яша с извозчиком, чтобы отвезти на Спасоглинищевский. Да и еще – Ромка! Брат уже не раз просил ее поговорить с Никоновым насчет какого-нибудь занятия в прошлом. Вот сегодня она и поговорит…

Глава 5

Когда-то, еще в той жизни (в смысле – до того, как встреченный нами на Садовой гимназист Николенька поведал нам о портале в девятнадцатый век), мы с отцом любили обсуждать фантастические романы. И особо популярны были у нас книги о «попаданцах» и «робинзонады». Сам-то я больше люблю киберпанк и постапокалиптику, но отец каждый раз выбирал книги, в которых группа наших земляков по планете или времени попадает в чужое время или в чужой мир. И как-то он, обсасывая очередной сюжет, заявил: ценнейшим информационным ресурсом для такого вот «переселенца» может стать не кипа современных технических или научных трудов (пусть и в электронном виде), а энциклопедия Брокгауза и Ефрона. Отец говорил, что его старый друг, дядя Петр, которого я немного даже знал (он умер три года назад от сердечного приступа), всякий раз, стоило заспорить об одном из бесчисленных фантастических миров, которые они плодили как горячие пирожки, обращался именно к этому кладезю знаний. Энциклопедия, причем не в репринтном, а в настоящем, дореволюционном издании стояла у него в книжном шкафу; отец уверяет, что в ней можно найти подробную справку о всяких полезных вещах, которые с ходу и не вдруг добудешь из современных справочников. Как приготовить поташ? Кто такие троглодиты? Как строился Панамский канал? Как устроен кузнечный мех? В общем, то, что вряд ли пригодится в нормальной жизни, зато станет бесценным подспорьем в инопланетной или иновременной робинзонаде.

А потому, отправляясь в путь, я закачал в планшет сканированного с оригинала Брокгауза. И ни разу не пожалел – стоило упомянуть какой-то географический пункт, исторического деятеля, да и вообще любой предмет, о котором мы с отцом понятия не имели, – я тут же лез в Брокгауза и, как правило, находил подробную и детальную справку. Оставалось сделать поправку на время (все же почти все статьи написаны в начале двадцатого века) – и дело в шляпе.

Не верите? Пожалуйста:

Басра, или Бассора (в древнейших сочинениях также Балсора), – главный город багдадского вилайета в азиатской Турции, на правом берегу Шат-эль-Араба (место соединения Евфрата с Тигром). (…) Пароходное сообщение из Б. вниз по течению реки получило особенное значение со времени открытия Суэцкого канала (ноябрь 1869 г.). Однако все увеличивающееся обмеление реки тормозит быстрое развитие судоходства. (..) Б. является также важным опорным пунктом для дальнейшего распространения османского владычества…