Его чужая семья

Заодно и переключиться можно, пока мозг окончательно не закипел.

– Я сама, – жестом руки призываю Галину успокоиться. – А ты сделай кофе для босса.

– Соскочить хочешь, да? – прищуривается.

– Тебя спасти хочу, – киваю на беременную пациентку.

Мухина бросает очередной взгляд в сторону дивана.

Морщится.

Девушка фотографирует обстановку в холле. Этот фокус мы тоже уже проходили, когда она пыталась угрожать прокурорской комиссией. Ей жалюзи на окнах не понравились.

На меня не действуют такого рода угрозы.

А вот у Гали уже зубы сводит, судя по скрипу.

– Ты хочешь подкинуть Сан Санычу работу? – киваю на кабинет стоматолога.

– Ладно, – уносится в подсобку, задевая папки, лежащие на столе, под стойкой регистрации.

Те с грохотом падают, но Мухина не оборачивается.

Зато наша беременная дёргается, как от выстрела.

– Ой! – прикладывает руку к животу.

По глазам вижу, что её милая голова генерирует план по разрушению клиники.

Быстро срываюсь с места и подхожу к девушке.

– А что же вы сидите, вам давно пора на приём, доктор уже на месте. Только вас ждёт, – натянуто улыбаюсь.

Позволяю пациентке повиснуть на моём локте и веду в кабинет гинеколога.

Доктор Олейникова – лучший гинеколог в городе. Она знает себе цену и ни с кем не церемонится. Если считает нужным вместо начала приёма пациентов пить кофе – значит, будет пить кофе.

А я эту идиллию планирую разрушить…

На меня могут наорать, могут посмотреть строго, но не более. Обычно мне всё сходит с рук. Я маленькая, незаметная и всегда всем улыбаюсь.

Стараюсь улыбаться, как бы погано не было на душе.

А ещё могу прикрыть от начальства или пациентов, поэтому со мной все предпочитают дружить.

***

Со вздохом облегчения выхожу из кабинета Олейниковой.

Чувствую себя нужной и значимой, когда очередной конфликт удаётся погасить.

Из кабинета босса выходит Мухина.

Глаза злые. Желваки на лице дёргаются.

– Змея! – выплёвывает ядовито.

– Кто?

– Кто-кто, невеста эта Романовского, – взмахивает руками. В одной из них девушка держит поднос, а так как мы стоим рядом, то прямоугольная штуковина пролетает буквально в сантиметре от моего носа.

Делаю шаг назад.

– Извини, – Галя понимает, что переборщила с эмоциями. – Просто эта стерва, она настоящий завод по производству яда.

– Да что она тебе сказала?

– Много всего, я в жизни столько колкостей не слышала, сколько эта за минуту выдала. Успела и мой внешний вид обсудить, и интеллектуальные способности, и вообще…

Металлический поднос с грохотом ударяется о стойку, а Мухина плюхается на тот самый диван для посетителей, на котором только что сидела беременная девушка.

– Галь, ты мне что в таких ситуациях говоришь? – присаживаюсь рядом с подругой.

– Забей? – бурчит, глядя в одну точку.

– Да, именно. Вот и забей!

– Точно! – вскакивает с места.

– Галь? – мне не нравится воинственный вид, с которым девушка хватает металлический поднос и несётся обратно к кабинету босса.

– Ты же сама сказала забить? – Мухина всё ещё на взводе.

– На ситуацию забить, Галь, на ситуацию, – укоризненно качаю головой.

Поднимаюсь с дивана и буквально выдираю из цепких рук поднос, пока он не стал орудием преступления.

Мы заходим за стойку регистрации и усаживаемся на крутящиеся кресла.

Сегодня, к счастью, только текучка, никаких медосмотров и прочих массовых прелестей.

Поэтому можно немного расслабиться.

– Что делать собираешься? – спрашивает Мухина.

Про девушку Романовского она уже, кажется, забыла, и теперь старательно обводит контур губ карандашом. Достаёт из косметички помаду и блеск.

– Работать, – пожимаю плечами.

Необходимый минимум косметики я нанесла дома.

– Да я не об этом, – крутит в пальцах помаду и кивает на дверь кабинета Егора Михайловича.

– А… – тяну задумчиво, – с этим… ничего.

На самом деле, я не знаю, что делать.

Да, первой реакцией, когда я увидела точную копию своего мужа, было скорее выяснить всё. Я хотела достучаться до него, понять, что случилось, но сейчас…

На холодную голову вся ситуация видится иначе. Романовский очень похож на Женю, практически одно лицо, если не считать некоторых нюансов.

Но на внешности сходство заканчивается.

Повадки, жесты, мимика, характер – ничего общего, если присмотреться.

И даже если каким-то чудом Женя остался жив в той автокатастрофе, потерял память и теперь вернулся, то за эти три года он очень изменился.

– А как же… он? – подруга в очередной раз направляет указательный палец в сторону кабинета босса.

Мне кажется, в этом несчастном дверном полотне скоро дыра образуется, столько мы в него тычем.

– А что он? Он меня не помнит, или вообще не знает…

– В смысле не знает?

– Галь, я не исключаю вероятность того, что это не Женя. Я наоборот всё больше в этом убеждаюсь. Он…

Замолкаю, потому что входная дверь открывается. Здороваясь наперебой и что-то шумно обсуждая в помещение входят лаборанты.

Терпеливо ждём с Мухиной, когда коллеги разойдутся по своим кабинетам, и потом продолжаем разговор.

Не хочется, чтобы кто-то услышал, о чём мы говорим.

Я сама в последние дни сомневаюсь в собственной адекватности, не хватало, чтобы и окружающие тоже засомневались.

– Не знаю, мне кажется, надо что-то делать, не сидеть же просто так, в конце концов? – эмоционально взмахивает руками.

– Например? – спрашиваю больше из вежливости, нежели из интереса.

Какой бы совет не дала подруга, следовать ему я не собираюсь. Хочу отпустить ситуацию хотя бы на время, пока не смогу здраво оценивать свои поступки.

– Тебе надо соблазнить босса! – воодушевлённо произносит Мухина. – И он сразу всё вспомнит.

Искренне надеюсь, что ослышалась.

– Галь, – смотрю строго на девушку, – ты о чём вообще? Как я это сделаю, если он даже слушать меня не хочет? Я его пыталась именем мужа назвать, он меня из кабинета выставил. Спасибо, хоть не из клиники. Да и зачем вообще это всё?