Его девственница

Когда несколько девушек проходят мимо нас и подходят к туалетам, он быстро кивает мне, прежде чем развернуться и уйти.

– Именно такой огонь я ожидаю лицезреть в вашем следующем письменном задании, мисс Тейлор. Надеюсь, я не разочаруюсь.

11 Пьюрити

Вернувшись к столику, я вижу, что Луна все еще ждет меня. Она ни слова не говорит о профессоре Райане. Не задает вопросов, а я не хочу добровольно выдавать какую-либо информацию.

Она просто предлагает мне кусочек пиццы, как будто сейчас не произошло ничего необычного. Между тем, я на грани, клянусь, мое тело все еще чувствует его прикосновения во время наших объятий, когда он схватил меня за плечи, чтобы удержать от падения.

Конечно, все это, возможно, всего лишь в моей голове. Вполне вероятно. В конце концов, я никогда раньше не падала человеку на грудь. Никто никогда не поддерживал меня за руки, чтобы удержать от падения. Никто никогда не прижимал меня к себе.

Никто никогда не смотрел на меня так, как только что смотрел на меня профессор Райан, будто хотел съесть меня.

Эта мысль согревает мое тело.

Он такой человек, который может сожрать целиком.

Думаю, он нужен мне.

Позже вечером, когда Луна уходит гулять с друзьями из класса по компьютерному программированию, я лежу в постели. И не могу стряхнуть чувство тепла, которое держится на моих руках, и я не могу забыть, как ощущалась его твердая грудь под ними.

Я пытаюсь выбросить все это из головы. Правда, пытаюсь.

Повернувшись на бок, я сжимаю бедра, чтобы подавить боль между ног, но чем дольше я не могу заснуть, тем ярче она разгорается. Я переворачиваюсь на другую сторону, надеясь, что это изменит ситуацию, но этого не происходит.

Ложусь на спину и считаю овец.

Считаю трещины на потолке в комнате общежития.

Мысленно расставляю столицы штатов в алфавитном порядке.

Считаю до тысячи. Семь раз.

Задумываюсь над тем, чтобы одеться и прогуляться по кампусу, чтобы очистить мысли, но сейчас одиннадцать часов вечера, так что я накладываю вето на эту идею.

Вместо этого я лежу, глядя в потолок, и стараюсь не думать о профессоре Райане.

И о его идиотских губах.

И о его сильных объятиях.

И как от него по-мужски пахло.

Пульсация между ног увеличивается, а дыхание становится прерывистым. Грудь начинает болеть, когда мои соски прижимаются к хлопковой футболке, которая сейчас ощущается кожей как наждачная бумага.

Закусывая нижнюю губу, я просовываю руку под рубашку, поднимаясь по животу вверх до груди, пока моя ладонь не обхватывает ее. Стараясь не застонать от ощущений, которые прорываются сквозь меня, я сжимаю свою грудь, пальцами оттягивая соски.

Я представляю, что на моей груди рука мистера Гейба, и эта мысль посылает разряд тока сквозь меня прямо к сердцу. Это автоматически сопровождается потоком вины, которую я должна выкинуть из головы. Это то чувство, которого меня учили опасаться.

Я не должна трогать себя.

Не должна думать о мистере Гейбе в таком ключе.

Это неправильно. Грязно.

Я всегда была хорошей девочкой. Всегда игнорировала возбуждение, если такое случалось. Сейчас, прошло меньше недели учебного года, а я не могу удержаться от того, чтобы не засунуть руку под пояс моих пижамных штанов, и, проскользнуть ею дальше, пока пальцы не коснутся клитора.

Маленький комочек уже смазан моей влажностью, поэтому пальцы легко скользят над ним. Не думаю, что когда-либо в жизни была настолько мокрой и возбужденной как сейчас. Когда я дотрагиваюсь до себя, стон слетает с губ, поэтому я плотно сжимаю их.

Что, если Луна раньше вернется домой и увидит, как я трогаю себя? Тогда я умру от смущения.

Что еще хуже, а что, если мистер Гейб узнает, что я лежу в постели и фантазирую о нем? Что, если он узнает о том, как быстро я кружу пальцами по своему клитору, представляя, будто это не мои пальцы, а его?

– Поведай мне о своих грязных мыслях, Пьюрити, - требует мистер Гейб. Он наклоняется ко мне, прижимая ладонь к стене над моей головой. Мы стоим в коридоре посреди пиццерии. Люди в метре от нас даже и не подозревают о том, что мы делаем что-то нехорошее, стоя здесь. Очень нехорошее.

Мне хочется подойти к самому краю.

Пошло все к черту. Я хочу спрыгнуть. Хочу нырнуть с головой прямо с обрыва.

Тем не менее, стоя перед ним прямо сейчас, я не могу заставить себя сделать это. Вместо того чтобы признать многие неуместные мысли о нем, которые посещали меня, я вру. – Не понимаю, о чем вы, - шепчу я.

Ложь, ложь, ложь.

Он не верит мне.

Читает меня, как открытую книгу.

Наклоняясь ближе, его губы почти касаются моего уха, он говорит.

– Я досчитаю до трех, - шепчет он. Своей кожей я ощущаю тепло его дыхания.

Я надеюсь, что он протянет руку и прикоснется ко мне, прижимая губы к моим так, как я фантазировала об этом.

Но он этого не делает.

– Я досчитаю до трех, - повторяет он. – И ты расскажешь мне, о чем думаешь ночью, пока никого нет в комнате, когда ты наедине со своими мыслями… и пальцами. Поняла?

Я не отвечаю, но тихое хныканье вырывается из меня, прежде чем могу остановить это.

Он смеется.

– Я знал это, - тихо говорит он. – Ты фантазируешь о моих пальцах в своей мокрой киске?

Я закусываю губу, чтобы не стонать вслух от его слов. Я никогда не была рядом с кем-то, кто бы говорил со мной так, как он.

– Не хочешь отвечать, Пьюрити? – дразнит мистер Гейб. – Или, возможно, ты ласкаешь себя, думая о том, как стоишь на коленях на полу и берешь мой член в свой ротик?

Я дрожу.

Это заметно, и, Слава Богу, что мы одни в коридоре.

– О, это «да», если я правильно понял? – тихо говорит он с низким смехом. – Это определенно «да», не так ли, милая?

Не уверена, ожидает ли он ответа, но мои губы широко раскрываются, будто я правда хочу его попробовать.

Я никогда не делала ничего такого, но хочу попробовать его.

Мои трусики пропитаны возбуждением.

– На колени, и смотри на меня невинными глазами, - говорит он. – Дай мне провести своим жестким стояком между этих девственных губок. Ты ведь хранила свой ротик именно для меня, не так ли, Пьюрити? Ты ведь еще не оборачивала эти сладкие губки вокруг чьего-нибудь члена, да? Мой будет первым.