Его девственница

А мы вместе?

Я почти что задаю ему этот вопрос, но останавливаюсь, опасаясь ответа.

Вероятно, то, что происходит между нами – это лишь сумасшедший секс и приятное времяпрепровождение, не более того.

Тусовка, как сказала бы Луна, и ничего больше.

Начать встречаться с кем-либо, когда я всего лишь первокурсница колледжа – это в любом случае глупая идея. Не встречаться будет в миллиард раз правдивее, тем более, когда мужчина, с которым я тусуюсь – мой профессор. Даже если мы и не вместе, это делает меня счастливее, чем я была когда-либо в моей жизни.

Гейб улыбается мне.

– Ну, ты собираешься просидеть здесь весь день, или ты все-таки выйдешь из машины? Знаешь ли, нам еще нужно на самолет успеть.

Кажется, будто мое сердце сейчас разорвется, и на долю секунды я уверена в том, что этот человек сделает меня невероятно счастливой.

Но затем он разобьет мне сердце, потому что, если я хоть что-то и знаю о жизни, так это то, что ты не можешь оставаться счастливым вечно.

37 Габриэль

– Просто дух захватывает, - бормочет Пьюрити, ближе прижимаясь ко мне под грудой одеял, пока мы едем в карете, запряженной лошадьми. Кучер везет нас по извилистому маршруту небольшого городка в Вермонте через исторический центр города, освещенный уличными фонарями и украшенный сине-белыми рождественскими огнями. Вокруг нас падает снег и на улице холодно, но при этом прекрасно. То, как она прижимается ко мне, просто идеально.

– Я никогда раньше не видела ничего подобного.

Ее слова посылают всплеск гордости сквозь меня, подобно которому я никогда не чувствовал раньше. Я не сюси-пуси парень. Обычно я не занимаюсь таким сентиментальным дерьмом и «я-люблю-тебя» штучками. В моих книгах отношения включают в себя обман и предательство, и они никогда не заканчиваются счастливо, потому что такова жизнь.

Я циник, черт возьми.

Я всегда знал, что у меня никогда не будет счастливого финала в конце истории. У моего брата с Анджело получилось это, но они скорее исключение, чем правило. Нейт всегда настаивал на том, что у меня будет то же самое – что я проживу свою счастливую историю, когда встречу ту самую, но внутренним чутьем я чувствовал, что мой конец будет полон дерьма.

До сих пор.

До того, как девушка с небольшим довольным вздохом прислоняется ко мне, а ее дыхание испаряется в воздухе. До того, пока она ни пододвигается ко мне под одеялом, а ее рука в перчатке находит мою, и я беру ее, не думая ни о чем, кроме того, как сильно мне хочется держать ее чертову руку.

Когда я сказал ей, что везу ее в аэропорт, и мы летим в Вермонт, ее лицо озарилось чистой и неподдельной радостью. Это было что-то настолько простое – недорогой рейс и пару ночей в отеле, ничего экстравагантного, что я даже не ожидал от нее такой реакции. Черт, я сам не ожидал, что это вызовет во мне такое же чувство радости, как и у нее.

Само собой, все это было для меня неожиданностью.

Я-то думал, что утолю свой голод, подурачусь с ней, и все. И совершенно не ожидал, что захочу, чтобы она осталась на выходные, или что захочу, чтобы она провела со мной еще какое-то время.

Пока мы прогуливаемся по улице после того, как выходим из кареты, она продолжает держать меня за руку, в изумлении глядя с широко раскрытыми глазами на огни. То, что ей нравится все, на что она смотрит, делает ее лучшей девушкой в мире.

– Еще раз спасибо тебе за все это, - говорит она. Я притягиваю ее к себе, и она приподнимает лицо вверх: ее щечки и нос порозовели от холода. – Я серьезно.

Я целую кончик ее носа, а мое проклятое сердце колотится.

– Ты ведь знаешь, что не должна благодарить меня.

Я не говорю ей, что эта поездка значит для меня ровно столько же, сколько и для нее. Мысль провести День Благодарения без нее разочаровывала.

Ее радость захватывает дух. Это делает меня счастливым.

В глубине души, однако, я понимаю, что это чувство удовлетворенности является проблемой. Мы играем с огнем, скрываясь в моем доме и отправляясь в Вермонт, надеясь, что нас никто не поймает.

Это слишком прекрасно, а то, что слишком прекрасно, не длится долго.

***

Она переворачивается на постели и трет глаза.

– Как давно ты проснулся?

– Чересчур давно.

– Ты закончил свой роман?

– Как ты узнала, что я пишу?

– Я знаю, что тебе кажется, будто ты действительно скрытный, но я просыпалась ночью и видела, как ты печатал на своем ноутбуке. Так что, если у тебя нет привычки играть в онлайн-покер или болтать с другими женщинами, я просто предположила, что ты пишешь новую книгу.

Я приподнимаю брови.

– Возможно, у меня есть пристрастие к шахматам.

Она садится прямо и сужает глаза.

– Откуда ты знаешь, что я играю в шахматы?

– Маленькая птичка напела мне.

– Мой отец?

Я смеюсь.

– Нет.

Озарение появляется на ее лице.

– Берт? Откуда ты знаешь Берта? Подожди… Ты шпионил за мной?

Я поднимаю брови.

– Ты ведь понимаешь, что Берт – часть студенческого городка? Он играет в шахматы на этой скамейке уже лет двадцать.

– Я не знала, что ты умеешь играть.

– Я плохо играю, - говорю я ей. – В отличие от некоторых в этой комнате.

Она смеется и закатывает глаза.

– У меня было много практики игры в шахматы. Это была одна из немногих игр, одобряемых моим отцом.

– Берт был достаточно впечатлен тобой, чтобы упомянуть об этом.

Она бросает на меня ехидный взгляд.

– Забавно, но он никогда не упоминал о том, что ты умеешь играть.

Я фыркаю.

– Мои шахматные способности оставляют желать лучшего. Берт просто терпит меня.

– Вообще, я не очень люблю шахматы, - признается она. – Но мне нравятся Берт и Бенсон. И что еще интереснее, ты пытаешься отвлечь меня от вопроса о твоей книге… или о других женщинах.

Я смеюсь и притягиваю ее к себе.

– Ты меня настолько занимаешь, что мне не нужно гоняться за другими женщинами, сладкая.

Она медленно ведет ладонью по моей груди и животу, ее прикосновения медленные и приятные. Как и обычно, когда она начинает прикасаться ко мне, мой член сразу же твердеет в ответ на ее поглаживания. Рукой она обхватывает мой член.

– Занимаю? – спрашивает она. – Не могу представить, каким образом я могу занимать тебя.

– Позорище. У такой умной девушки, как ты, должно быть развитое воображение.