Его единственная

— Все сделаем, — заверил шефа Марат и злобно посмотрел на Витька.

— Кто тебя за язык тянул? — выйдя из кабинета шефа, рыкнул он на помощника. — Одно дело, баба сама уехала и где — то прячется, а другое — сбежала с любовником. Ты думаешь, я не видел, как он ее обнимал? Но своя шкура дороже. Теперь по твоей вине придется искать проводницу. И если выяснится, что Юлька пряталась в соседнем купе, то не сносить нам головы…

— Да он бы все равно догадался, — хмыкнул Витек. — И сам во всем виноват. К такой бабе нужно охрану приставить и глаз не спускать. А он о чем думал?!

— Ехать туда надо. Искать ее.

— Откуда ты знаешь, что она именно там? Машиной можно было бы и в тот же Приморск доехать. Вот если там ее нет…

— Дождемся, что скажет генеральша…

Вот уже третий день Юля пыталась взять себя в руки. Она отчетливо помнила, как, осторожно достав спящего сына из машины, пошла следом за вышедшей на крыльцо пожилой женщиной. Задержалась лишь на мгновение. Поудобнее ухватила Димульку, тотчас уткнувшегося носом в грудь матери. Покосилась на Крепса, забирающего сумки из багажника. Димка, подхватив свой портфель и Юлин шоппер, обнялся с мужиком, что встречал их на перроне.

— Спасибо, Иван Григорьевич, — сказал громко и с чувством.

— Благодарю вас, — закивала Юля, встретившись взглядом со своим неведомым защитником. Заметила в глазах промелькнувшую тоску, будто бы этот сильный и властный человек что — то вспомнил. Свое. Личное.

И уже повернулась уходить, но замерла как вкопанная.

— Береги ее, — негромко, но отчетливо сказал Бессараб, кивая на Юлю. — Не будь дураком. Когда — то я сам напортачил в похожей ситуации… Не повторяй моих ошибок, — пробурчал он. — И вы, девушка, не стройте из себя неприступную крепость. Дайте Диме шанс… Он у нас классный парень. А главное, преданный!

— Разберемся, — помрачнев, бросил Крепс. — Мы — не любовники, — пояснил он натужно.

— Ну, я понял, — хмыкнул Бессараб и, усевшись рядом с водителем в Гелендваген, заметил напоследок. — Что — то понадобится, звони, Дим. Не стесняйся.

Юлька поспешила в дом, боясь встретиться глазами с Крепсом. А он понуро шел сзади. И как только она положила сына на большую двуспальную кровать, поставил ее сумку на пол и тихо сказал. — Завтра поговорим, Юль. — Затем повернулся к экономке и попросил глухо. — Мою комнату покажете?

— Так я думала, вы вместе, — охнула она. — Витя о семье говорил, вот я и решила…

— Наверное, получился испорченный телефон, — улыбнулся Крепс, понятия не имея кто такой Витя и почему домработница зовет его просто по имени. — Но ни за что не поверю, что в такой хате не найдется лишняя койка.

— Сейчас приготовлю, — добродушно заметила экономка и поспешила из комнаты.

Дима Блинников, прислонившись плечом к косяку двери, с нескрываемым любопытством наблюдал, как Юлька бережно и нежно раздевает спящего ребенка. А когда осталось лишь снять колготки с маленьких крепких ножек, Димулька засопел и открыл глаза.

— Мама, а где медведь? — разочарованно спросил он и расплакался. — Он же нас встречал. И дудка у него была.

— Он домой поехал, сыночек, — прошептала Юлька, обнимая зареванного ребенка. Заметила, как Блинников шагнул к кровати. Аккуратно снял покрывало и откинул одеяло.

— Мишка дома. В берлоге чай с медом пьет, — вмешался он. — А потом к тебе приедет…

Малыш сонно кивнул и снова закрыл глаза. Юлька положила его на постель и прошипела раздраженно.

— Зачем ребенку обещать невыполнимое? Какой медведь, Дима?

— Ну, я не знаю, — прошептал Блинников, пожимая плечами. — Димон его морду вряд ли запомнил. Найдешь какого — нибудь в цирке, — съехидничал он.

— Мне цирка и так хватает, — фыркнула она, устремляя глаза на дверь. Словно всем своим видом давая понять, что Блинникову не стоит задерживаться.

— Еще скажи, что это я виноват, — рыкнул он раздраженно и, глядя на спящего ребенка, повторил миролюбиво. — Потом все обсудим.

— Конечно, — легко согласилась она, подходя к двери и ожидая, когда же все — таки он выйдет.

— Юля, — протянул он, вдруг оказавшись слишком близко и нависая над ней. — Теперь тебе придется считаться со мной, — прохрипел негромко.

— Ясное дело, товарищ полковник, — усмехнулась Юлька и попыталась отстраниться. Но стоило ей сделать шажок в сторону, как Крепс дернул ее к себе. Она впечаталась носом в накачанное плечо и попыталась вырваться.

— Не рыпайся, — хрипло бросил он, прижимая ее к груди и накрывая чуть обветренные губы требовательным поцелуем. — Ты — вкусная, я запомнил, — хмыкнул он, снова целуя ее. — Разведешься с Янычем, и мы поженимся, — велел, не задумываясь. — Я думал всю дорогу. У нас нет иного выхода…

— Обойдешься, — отрезала Юлька, и на ее глазах моментально появились слезы. — Я без любви больше замуж не выйду. С Сашей разведусь. Сразу после оглашения завещания. Я уже решила. Но и за тебя не пойду, Дима. Ты же не любишь меня…

— Ну и что? — искренне удивился он. — Я вообще этой темы не понимаю. Люблю — не люблю… Кто и где эту любовь видел? — пробурчал раздраженно. — Ради ребенка мы должны…

— Нет, — замотала она головой. — Ни в коем случае! Никто никому не должен. Я и одна проживу… Уже поздно, Дим, — поежилась, будто от холода. — Димулька завтра в шесть утра встанет. Ты — то поспишь, а мне придется его развлекать…

— Я рано встаю, — коротко бросил Крепс. — Давай утром с ним поиграю, а ты поспишь?

— Посмотрим, — поморщилась Юля. — Я вообще ничего не знаю. Как дальше жить? Что делать? Вернусь ли я в бизнес? А если нет, чем буду заниматься?

— Ну, ты богатенькая буратинка, — огрызнулся Дима. — Придумаешь что — нибудь.

— Да, — согласилась Юлька. — Если только смогу противостоять мужу. А он товарищ психованный. Может и прихлопнуть как муху.

— Это еще почему? — напрягся Блинников. — Где ты ему дорогу перешла?

— Деньги, Димочка, — вздохнула она. — Большие деньги. Они обычно на два не делятся. Он хочет забрать все. А я должна жизнь положить ради безопасности его бабок. Мне это не интересно. Для себя пожить хочется. У меня ребенок, мне его поднимать надо.

— Избавь меня от своих раскладов, — скривился Блинников. — Твои деньги, бизнес и прочая лабуда меня не касаются. Только сын, Юля. И я надеюсь, мы решим этот вопрос мирно.

— А свою докторшу куда денешь, Блинников? Она, наверное, любит тебя.