Его единственная

Хлопнула дверь, маленькие ножки понеслись по коридору. И звонкий Димулькин голос закричал на весь дом.

— Знаете новость? Знаете? Дима — это мой папа! Я так об этом мечтал!

— Это не ребенок, а радио какое-то! — весело проворчал Крепс.

— Привыкай, папа Дима, — прошептала Юлька, кладя голову ему на грудь. — Привыкай!

— Никогда не привыкну, — признался Блинников. — Буду каждый день благодарить Вселенную за вас. Высшие силы вернули мне семью, когда я — дурак — изображал глупое благородство. Если бы не обидел тебя сразу после пожара, не избегал бы встреч, глядишь, наша жизнь иначе сложилась бы. Сильно виноват перед тобой, но исправлюсь. Клянусь богом, исправлюсь…

— Виноваты оба, Димочка, — пробормотала она. — Просто мы ничего не знали о любви. Иначе представляли себе встречу с любимым человеком. А все вышло обыденно… Порванные колготки, ободранные коленки и перекись водорода.

— Никакой романтики, Юль, — вздохнул Крепс и добавил, вспомнив. — Там матушка Пелагея прибыла. Едем здороваться…

— Помоги встать, — тут же скомандовала Юлька. — Санечка говорит, что она прозорливая. Вот и хочу ее спросить о наших врагах.

— Спроси у Медеи, — хмыкнул Блинников. — Мать тебе, вроде, телефон давала. Юль, — протянул он ласково. — Ну, глупости это! Нужно просто сесть и разобраться. Кто на тебя покушался, кто Колю Будкина грохнул… Нужно вычислить, кому это выгодно.

Юлька охнула от неожиданности и даже рот прикрыла рукой.

— Колю-то зачем? — прошептала чуть слышно. — Он, конечно, гад порядочный был, всегда исправно выполнял Сашкины гадские распоряжения. Но за такое не убивают. Или… — осеклась она. — А почему мы думаем только о бизнесе Янычей и упускаем карьеру Сашки? У него же есть конкуренты. Тот же Андросов — нынешний губернатор края. Есть враги по жизни, стремящиеся всеми правдами и неправдами не пустить младшего Яныча в губернаторское кресло. Может, с этой стороны покопать?

— Попробуем, — потер затылок Блинников. — Я проверял этого Лесового, Юль. Он с Будкиным в одном доме жил. Доверенное лицо. И только на Яныча работал. Шпанистый парень. Никто из приличных людей такого в штат не возьмет. Не волнуйся, любимая, — пробурчал Крепс, беря Юлькины руки в свои. — Всех найдем.

— Давай хоть Мишу помянем, — глухо предложил Кирсанов, доставая из бара бутылку. — Два покушения пережил, а на третьем дал себя грохнуть. Секировец, блин, — крякнул он, наливая в рюмки прозрачную тягучую жидкость. — Только без закуски, — предупредил строго. — Сейчас, если в кухне появимся, сразу женский батальон возьмет в оборот. Одна моя Александра десятерых стоит! Ей бы полком командовать. Хотя трое детей — это почти полк. Или даже больше, — пробурчал он. — Генералом командует, как рядовым!

— Моя и так генеральша, — улыбнулся Блинников. — Вон, взрослых мужиков строит. Тихо так говорит, а все бегут исполнять. Прикинь, Бек, без мата и крика. Бровкой поведет, ноготком по столу стукнет, а всех уже кондрашка берет.

— Не представляю, — вздохнул Кирсанов и, кивнув на рюмки, пробурчал. — Ну, давай, за Пашу нашего… не чокаясь.

Блинников уже поднял рюмку и почти донес ее до рта, когда завибрировал сотовый.

— Прости, батя, судмедэкспертиза звонит…

А выслушав старого знакомца, отставил рюмку.

— В Люсиных синнабонах обнаружен ботулотоксин. Нужно к ментам ехать, Бек. А с перегаром никак.

Кирсанов медленно отставил рюмку и в изумлении уставился на бывшего адьютанта и друга.

— Это что за фигня, Крепс? — рыкнул изумленно.

— Препарат, который бабы от морщин колют…

Глава 22

«Неужели все-таки мама? — тяжело вздохнула Юлька, утыкаясь лицом в подушку и сминая ее руками. — Как вообще такое возможно? Приговорить своего ребенка и самой же исполнить задуманное?»

На несколько минут она просто застыла от горя и безысходности. И, кажется, даже дышать перестала от осознания масштабов подлости и предательства родного человека.

Наверное, стоило пореветь. Но слезы, такие предательницы, никогда не приходят в нужный момент. Перевернувшись на спину, Юлька глянула в потолок совершенно сухими глазами и внезапно подумала, что ампула хорошего ботокса стоит приличных денег, а маман и за копейку удушится.

«Может, у Настьки украла?» — хмыкнула Юля легкомысленно и аж подскочила на кровати.

— Что случилось? — рыкнул Блинников, искавший в шкафу свежую майку. И заметив, как побледнела жена, уселся рядом. — Такую жесть нелегко пережить, — пробурчал он, прижимая к себе любимую. — Все перемелется, Юль, — принялся успокаивать. Но даже сам признал, что получается не очень-то. Какие нужны слова? Как можно утешить в такой момент? И что сказать, когда маски сорваны, и вместо добренького лица близкого человека видишь звериный оскал совершенно неведомого тебе существа.

Собираясь поцеловать, Блинников одним пальцем осторожно приподнял Юлькин подбородок. Увидел ее распахнутые от ужаса глаза и напрягся сам. — Юля, — потребовал ответа.

— Я тут подумала, Дима, — пролепетала она. — Мама никогда ничего сама не покупает. Считает зазорным для себя. Где бы она этот ботокс взяла? А Настя моя работает косметологом. Я ей деньги давала на обучение. Уж она-то точно знает, где купить подобные инъекции.

— Сейчас проверим эту сволочь, — проскрежетал, еле сдерживаясь, Блинников. — Может, связь и с Лесовым вылезет. Они ведь оба из Маральска.

— Может быть, — пожала плечами Юля. — Я никогда не интересовалась окружением сестры. Понятия не имею, с кем она живет и с кем дружит…

— Предоставь это мне, — ощерился Блинников и тут же позвонил бывшему однополчанину в Следственный комитет. — Только хрен редьки не слаще, — пробурчал он. — Мать или сестра… какая разница?

— Ну, не скажи, — улыбнулась через силу Юлька. — С мамой мы хоть как-то общаемся, а с Настей — чужие люди. Я ей интересна, только когда нужны деньги…

— Вот и захотела все прибрать, — отмахнулся Крепс и, взяв телефон, набрал в поисковике Гугла необычный запрос. «Средняя школа г. Маральска…». И получив ответ, открыл закладку «Картинки». Без труда нашел на первой попавшейся фотке Анастасию Фомину с длинными белыми волосами, а чуть ниже, рядом с фотографией школьного двора и глобуса, приметил маленькую щуплую фигурку с чубчиком. «Марат Лесовой».

— Они в одном классе учились, а мы прошляпили, — прорычал он и на всех парах двинул в кабинет Кирсанова.

Сергей Юрьевич, мрачный и задумчивый, чаевничал вместе с сестрой. Наверное, в такие моменты и нужен близкий человек, способный разложить по полочкам законы жизни и смерти.

— После смерти душа отходит в мир вечности, — тихим голосом вещала Пелагея. — И наша задача — отмаливать грехи умершего в течение сорока дней. Он сам уже за себя и слова сказать не может. И только наши мольбы слышны господу…