Его любимая девочка

– Хочу, - опускает глаза Алиса и облизывает губы.

Порывисто вжимаюсь в них поцелуем и, тяжело дыша, отстраняюсь. Ух… Держите меня семеро…

– Только, мы же, вроде, сюда за другим пришли, - хитренько прищуриваются она.

– Сейчас шары закажем и обед. А пока будут везти, поработаем, - предлагаю ей.

– Годится, - кивает.
– Только… Хм… - смущается.
– Твой папа не будет против гостей?

– Папа… - усмехаюсь, беря Алису за руку.
– А папа уехал знакомится с родителями невесты в Коломну. Вернутся только только завтра.

– Я так понимаю, что ты не в восторге от этого факта, - подмечает она мое настроение, выходя из мастерской.

Не желая давать ответ на этот вопрос, прохожу коридор. Спускаюсь по лестнице и делаю вид, что очень сосредоточен на приложении доставки в телефоне.

– Все заказал, - оборачиваясь, бодро говорю Алисе.
– Через час привезут.

– Арс?
– она дёргает бровью и складывает руки на груди.
– Тебе не нравится новая жена отца?

– Нравится-не нравится, - пожимаю плечами, - какая разница? Уже ребёнка заделали? Так что, обмену и возврату не подлежит. Лишь бы меня не трогали.

– Ты же можешь просто переехать и не жить с ними, - предлагает Алиса.

– Да точно!
– рявкаю, оскаливаясь.
– И дать им сделать из мастерской детскую, а дом переделать в пластиковое уродство?

Чувствуя, что душевный баланс вот-вот собирается сорваться к чертям, резко разворачиваюсь и иду в сторону кухни.

Нет, ну вот нафига она эти вопросы задавать начала? А?

Понимая, что веду себя некрасиво и уж совсем негостеприимно, замираю на пороге кухни и оглядываюсь на Алису, которая так и осталась стоять возле лестницы.

– Чай, кофе, какао?
– говорю примиряюще.

– Какао… - сдержано отвечает она и все-таки начинает движение в мою сторону.

Гордячка. Но, наверное, со мной так и надо. Иначе я по-любому начинаю борзеть.

Ставлю две кружки молока в микроволновку и достаю из верхнего шкафа две упаковки маршмеллоу. Одну выбрасываю сразу, потому что закончился срок годности, а вторую вскрываю.

– Я выбрала непопулярный в этом доме напиток, - улыбается Алиса стреляя глазами по открытому шкафчику.

Три крепких «Кении», упаковки с чаем от белого до фруктового, сиропы, ликеры и всего одна упаковка обычного детского Несквика. Закрытого.

– Да уж, - качаю головой и на всякий случай переворачиваю банку, проверяя срок годности и здесь.

Заметив мой манёвр, Алиса начинает хохотать.

– Ладно, - смеюсь с ней вместе.
– Зато с молочкой в нашем доме проблем нет.

– Это радует, - хмыкает она.

Все-таки приготовив какао, мы забираем кружки и уносим их в гостиную. Располагаемся на диване, обкладываемся папками, действуя с переводами договоров уже по отработанной схеме.

Вместо обещанного часа доставка приезжает почти через два. Не отвлекаясь от работы, мы съедаем по коробке китайской лапши и решаем сделать перерыв только тогда, когда на улице становится очевидно темно.

Поднявшись в мастерскую, мы с Алисой наполняем краской шары, надуваем их, а потом развешиваем на леску поверх установленного и укреплённого холста.

– Хочешь первой?
– хитро прищуриваясь, подаю ей дротик.

– Нет, - мотает головой, - давай ты. Я боюсь.

– Ну ладно… Какой? Выбирай!
– немного красуясь, закрываю один глаз и прицеливаюсь.

– Желтый, - выбирает для меня самый крайний и сложный для попадания.

– Легко!
– прищелкиваю языком.

Точным движением посылаю дротик вперёд. Через секунду раздаётся характерный хлопок, и густая желтая жижа начинает стекать по холсту вниз.

– Класс!
– от всплеска восторга Алиса вцепляется в мою руку и звонко смеется.
– Дай попробовать!

– Давай красный, - выбираю для неё шар строго посередине и подаю дротик.

Высунув язычок, прицеливается и бросает.

– Попала!
– радуется она, хлопая в ладоши.
– Твоя очередь.

– Давай вместе, - подаю ей три дротика, и три оставляю себе.
– Раз, два, три!

Мы синхронно бросаем дротики. Краска брызгает в стороны из проколотых шаров и ложится на холст жирным слоем с причудливыми пятнами и потеками.

Я вспоминаю, как рисовал точно так же с мамой. Она придумала это, когда я заболел ветрянкой. Та картина до сих пор висит в моей комнате. Мне хочется показать ее Алисе, но боюсь, что приглашение в спальню она точно неправильно оценит.

Закончив с рисованием, мы осторожно снимаем с подставки картину и немного качаем ее, давая разойтись крупным каплям краски.

– Красиво вышло, - любуется результатом Алиса.
– Как делить будем?

Повинуясь порыву, окунаю палец в белую краску и, глядя Алисе в глаза, веду им по холсту, вырисовывая контуры сердца.

– Пусть принадлежит тебе, - отвечаю. Получается двусмысленно. Но я, наверное, так и хотел.

Мой пульс подлетает, дыхание сбивается… Болезненное чувство в груди нарастает и просит быть высказанным. Иначе, как с ним жить то дальше? Чувствую себя так, будто прибило температурой под сорок. Ну! Это же так просто… «Я тебя люблю». Нет, нельзя. Рано… Оказывается, ты ещё и трусоват, Арс!

Под немигающим и растерянным взглядом Алисы уношу картину на стол.

– Пусть высохнет, - комментирую. Получается хрипло.
– Отдам тогда.

– Спасибо, - отвечает она смущено .
– Мне, наверное, уже домой пора. Поздно.

– Да, конечно, - растеряно киваю, ещё окончательно не придя в себя.

А дальше… я вообще не понимаю, как это происходит, но свет в доме гаснет. Мы с Алисой сталкиваемся в дверях.

Глава 34. Это слишком…

Это близко. Слишком, чтобы не среагировать и не обнять ее. Не вжать в дверной косяк, да, вот так. Ближе, ещё крепче. А теперь найти ее губы и целовать.

Мою голову окончательно отрывает, руки не слушаются, хулиганят. Губы настойчиво двигаются, присваивая нежный девичий ротик, и я не хочу тормозить! Мне горячо так, как не было никогда в жизни.

– Арс, остановись, - шепчет Алиса.
– Арс, ну пожалуйста, - с легкой паникой. Нужно понять, почему света нет…

– Да, да, - я с мучительным стоном торможу и ещё несколько раз коротко целую. Убейте меня! Это просто издевательство!
– Держись за руку, - переплетаю наши пальцы.
– Сейчас глаза привыкнут к темноте, но до щитка надо дойти. Он на первом этаже.