Его маленькая предательница

— Мама… она… там на небесах, а ты и братик под дождем, и если не просохнете, то будет совсем плохо. Заболеете и…

— И попадем к ней? — предположила она задумчиво, что мне не понравилось. Дети… наивные и верят в чудеса. Не знаю, что она себе напридумывала, но понимала одно — смотреть на маму ей сейчас нельзя. Пусть останется для нее такой, какой она ее всегда знала. А не в крови… под дождем с закрытым лицом.

Мурашки пошли по коже, ведь дети теперь останутся без мамы. А это невосполнимая потеря. Настоящая, жестокая и невыносимая. Бедные малыши.

Покачала головой и прошептала:

— Ты ведь братика любишь?

Девочка непонимающе посмотрела на меня, а потом на него, дрожащего, всхлипывающего и прислонившегося ко мне, уткнувшегося в плечо. Сделала шаг, но вдруг остановилась. Конечно, я понимала, что она еще надеялась на чудо, но так нельзя. Мне было очень жаль молодую женщину, которой жить да жить, воспитывать своих детей, радоваться жизни, но ничего изменить нельзя. А дети в такой ливень стоят — тут пневмонию можно заработать.

— Да, люблю, — с грустью выдала она, вновь поворачиваясь к телу матери.

— А он тебя, и ему сейчас очень нужна сестренка — ты. Только ты можешь успокоить его. Смотри, как ему плохо?

— Но… — сероглазая девочка замолчала, а потом вновь посмотрела на женщину и, закрыв рот рукой, сдерживая всхлипы, медленно побрела к нам.

Крепко взяла ее за руку и повела до машины. Несколько раз чуть не упала Скользко, грязь, а у меня еще на руках ребенок. Да и сама я походила на скелет, сильно не потаскаешь. Но я держала. Крепко-крепко, чтобы не уронить. Почувствовав прожигающий взгляд, обернулась и увидела Медведева. Он стоял у обочины и смотрел на меня. Не знала, что Олег думал, отсюда было плохо видно, но чувствовала, что не рад.

Но… я не могла сидеть, когда нужна была моя помощь.

Показала ему на машину, и, уловив его кивок, побрела с детьми дальше. Усадила всех в салон и устроилась рядом, чувствуя тепло. Моя футболка полностью промокла, но это не волновало. Как-нибудь… высохну. Лишь состояние детей беспокоило. Достав из своей сумки вещи, помогла снять девочке насквозь мокрое платье и надеть футболку, в которой она утонула, и мальчику майку. В сухом быстро согреются.

— Хочу к маме. Пусть она проснется, — попросил малыш, дергая меня за локоть, и стало не по себе. Очевидно, он не до конца понимает. Поэтому провела ладонью по его волосикам и прошептала:

— Тебе и сестренке нужно согреться…

— А маме холодно, — сказал и заплакал, а когда попыталась обнять его, громко закричал. Чтобы не волновать, я отодвинулась и с надеждой посмотрела на девочку. Она с грустью посмотрела мне в глаза, а потом на мальчика и, вздохнув, обняла его и сказала:

— Костя, не плачь! Мама не любит, когда ты плачешь.

— Я хочу к маме.

— Мама… она… М-м-м, — задумалась и резко выпалила: — Папа скоро приедет.

— И вылечит ее? — воскликнул кучерявый ребенок.

Девочка с надеждой посмотрела на меня, ожидая подтверждения, но я лишь отрицательно повела головой. Она еще сильнее обняла его и, хлюпнув носом, проговорила:

— Он нас заберет. Заберет отсюда.

Смотрела и удивлялась. На вид ей было двенадцать, а такая умничка. Была поражена и восхищалась, наблюдая со стороны. Девочка все понимала, и пусть ей было тяжело, но брата она успокоила.

— Аля, расскажи сказку, — вдруг попросил Костя, с огромными зелеными глазами всматриваясь в ее лицо.

— Какую тебе? — девочка задумалась и добавила: — Из тех, что мама рассказывала ночью?

— Да, и про богатырей, — попросил он и прижался к сестре.

Так мы и сидели в машине, слушая нежный голос маленькой, замечательной девочки. Мальчик уже перестал дрожать, почти уснул, а она все говорила и говорила.

Боялась перелезть на пассажирское кресло, чтобы не напугать детей и не вернуть в действительность. Не шевелилась, лишь изредка смотрела назад, замечая, что ливень стихает, но вереница машин стала еще больше. Надеялась, что уже вызвали полицию, скорую и… все службы, которые необходимы. Очень хотелось, чтобы кошмар закончился вместе с дождем, но самое главное потеряно — человеческая жизнь оборвалась.

Глава 15

Казалось, мир сошел с ума. И сегодняшний день растянулся на месяц. Пока приехала скорая, полиция, прошла вечность. Отец детей был на месте раньше, но оставался там на дороге… рядом с женой. Было страшно на него смотреть, когда он пришел за детьми. Как тень. Он приехал с другом, так как был в отчаянии и вел себя агрессивно. Ребятишек смог забрать лишь тогда, когда медики из скорой проверили их, взяв обещание, что отвезет в больницу для полного обследования.

Было тяжело их отпускать. Они отправлялись в новую жизнь… без своей матери. Ужасно. Обняла их и с огромной болью в груди смотрела, как они уезжают. Бедные малыши. Такие маленькие, а уже потеряли самое важное.

Лишь когда понемногу на трассе стало чисто, и все продолжили свой путь, наконец, пришел Олег. Увидев дрожащую меня, нахмурился и без слов резкими движениями снял с меня одежду, натянув теплую водолазку, которую сам нашел в сумке. Был зол. В ярости. Хотела сказать, что все нормально, но чихнула, за что услышала много чего интересно.

Отправились в путь, но молча. Через десять минут я уснула, чувствуя тепло, и проснулась, укутанная в плед, когда уже подъехали к гостинице на дороге.

— Мы ведь не успеем за Машей, — с волнением произнесла, как вдруг Олег развернулся и рявкнул:

— Ир, еще слово, и я запру тебя в комнате, пока не перестанешь плевать на свою жизнь, кидаясь защищать других.

— Но…

— Я предупредил! — ледяным тоном напомнил мне, ожидая, когда приближусь.

Только открыла рот сказать, но поняла, что не стоит. Олег за весь день устал, а тут еще события: авария, под пождем помогал, потом дорога. Естественно, он сейчас зол. Последовала рядом. Даже не пикнула, пока он снимал лучший номер, уточняя, есть ли душ и можно ли заказать еду. Милая, красивая девушка с роскошной грудью, что она демонстративно показывала при удобном случае, сказала, что уже закрыта столовая, но, получив красивую купюру, заверила, что попросит повара сделать специальный заказ — сытный ужин.

Оказавшись в небольшой спальне с двумя маленькими кроватями, Медведев отправил меня в душ, а сам начал сдвигать их.

Под горячим душем пыталась согреться, но не могла. Обжигающие капли вызывали дрожь. И когда вылезла из душевой кабины, совсем почувствовала себя разбитой. Не хотелось ничего. Натянув футболку, я вернулась в комнату.

Увидев меня, мужчина осмотрел с головы до ног, и сказал:

— Обед будет через тридцать минут, пока отдыхай.

Я только кивнула, стараясь держаться, а потом села на кровать, вспоминая весь ужасный день. Такой длинный и невыносимо тяжелый. На груди была тяжесть… и хотелось рыдать, но лишь слезы текли по щекам.