Его маленькое (не) счастье
Шрифт:
— А в какой больнице? — спрашиваю и несусь к двери.
— Тоже не знаю, не до меня им было. Некогда было разговаривать… — женщина еще что-то говорит, но я уже не слышу, скрываясь за дверью. Вылетаю во двор, бегу к машине. Сажусь на заднее сиденье, водитель уже на месте.
— В университет? — спрашивает и заводит двигатель.
— Нет, в больницу, — сердце колотится, как сумасшедшее, заходясь аритмией.
— В какую? — буднично спрашивает он и зевает.
— В которой Платон! Вы же знаете? — нервно выдаю я. Хочется стукнуть его по голове.
— Знаю, —
— Так поехали и быстрее!
Водитель наконец-то соображает и двигается с места. Пытаюсь выдохнуть, откидываюсь на сиденье, дышу, закрываю глаза. Глубокий вдох, медленный выдох. Не помогает. Зажмуриваюсь, в голове несется самое страшное. Но ведь если он в больнице, это необязательно все плохо?!
— Господи… Господи… Господи… Пожалуйста… Пожалуйста… Пожалуйста… — повторяю, кажется, про себя.
— Что вы сказали? — спрашивает водитель и тормозит на светофоре.
— Ничего! Можно быстрее?!
— Светофор, — взмахивает рукой. Снова закрываю глаза, дышу…
Наконец мы приезжаем. Вылетаю из машины. Несусь, не понимая куда. Больница большая. Входов много, почти все закрыты. Хватаю телефон, набираю сестру.
— Да, — тихо отзывается она.
— Мил, где ты? Я здесь, в больнице, куда заходить?!
— Алиса, — выдыхает. Молчит.
— Милана, куда заходить?! — кричу на нее.
— Сейчас я выйду, — сбрасывает звонок.
Жду, постоянно оглядываясь на двери.
Милана появляется через несколько минут и идет ко мне, указывая на лавочку. Стою, не могу я сидеть, когда Платон где-то там… Милана присаживается. Бледная.
— Ну не молчи ты, — все-таки присаживаюсь к ней. — Что с ним?
— Они попали в аварию. С Лерочкой все хорошо. Марьяна плохо себя чувствует, но не критично, она дома. А вот Платон…
Так, наверное, очень плохо думать. Я ужасный человек, но первое, что мелькает в моей голове, что лучше бы было наоборот: Марьяна — в больнице, а Платон — дома.
— Все в норме. Но его ноги зажало в искорёженной машине… Слава богу, не задет позвоночник… — обрывисто говорит она. — Но с ногами плохо…
— А что с ногами?
— Да не знаю я. Мирон и Арон сейчас разговаривают с врачом.
— Ну, ноги — это же не страшно? Правда? Заживут? — с надеждой спрашиваю сестру.
— Да, конечно, будем надеяться… — как-то не очень уверенно отвечает Милана.
— Мил? — Молчит. — Милана! — встряхиваю ее.
— Ну что ты от меня хочешь? Главное все живы, а остальное переживем.
Соскакиваю с лавочки.
— К нему пускают?
— Да, но он сейчас спит под обезболивающими.
— А можно мне к нему?
— Он спит, — повторяет она, прищуривая глаза.
— Да поняла я, что он спит. Я просто тихо посижу.
— Алиса. У него жена и дочь. Успокойся.
— Да при чем здесь это?
— При том, — встает с лавочки и хватает меня за предплечье. — Ты слишком открытая, все эмоции на лице. И я хорошо тебя знаю. Когда ты была маленькая, это выглядело забавно. А сейчас… нехорошо все это. Он взрослый мужчина, а ты маленькая девочка.
— Да что вы все заладили! — нервно выдаю я. — Маленькая,
маленькая! Мне восемнадцать. Ты сама-то вышла замуж в девятнадцать за мужчину намного старше. Ничего?! В чем отличие?! — злюсь на Милану, потому что всегда понимающая сестра сейчас не на моей стороне.— Отличие в том, что Платон давно и глубоко женат! Ты слышишь меня? — сестра тоже повышает голос.
— Я тебя умоляю, — закатываю глаза.
— Так! Я сказала, ехать на учёбу. Вечером мы все вместе навестим Платона. А у его кровати должна сидеть Марьяна.
— Сомневаюсь, что она будет это делать, — кидаю ей и ухожу прочь. Оглядываюсь. Мила следит за мной.
Сажусь в машину.
— Куда? — спрашивает водитель.
— Тут недалеко. Поехали.
Когда мы выезжаем на центральную дорогу, прошу остановиться у ближайшего кафетерия. Выхожу, прохожу внутрь, сажусь за столик возле окна, заказываю моккачино. Жду. Ни на какую учебу я не собираюсь. Я не могу ни о чем думать, кроме как о Платоне.
Беру телефон и листаю инсту, чтобы отвлечься. Почти ничего не вижу, все расплывается. Просто двигаю пальцами, думая о своём. Платону плохо, и я хочу быть рядом. Разве я многого хочу? Просто быть рядом.
Отпиваю кофе — горячо. В глаза бросается фото Марьяны. Да, я на нее подписана. Нет, мне не нравится следить за этой гламурной телкой, и уж тем-более я не читаю ее мотивирующие тупые посты. Просто хочу понять, что он в ней нашел. Она же кукла. Пластиковая кукла. Ничего особенного. Все ненатуральное: губы, нос, ресницы, волосы, грудь, задница — все сделанное. Платону вот это нравится? Таких он любит? Его это заводит?
Открываю пост. Выложен два часа назад. У нее муж в больнице! Самое время выкладывать посты. Идиотка.
Селфи. Марьяна в кровати в шелковой пижаме. Лицо страдальческое, губы надутые. «Мы попали в аварию», смайлики, изображающие ужас. «Слава богу, с моей дочерью все хорошо. Чувствую себя плохо, на грани потери сознания. Но плохо мне от того, что мой муж в больнице. В общем… соблюдайте правила дорожного движения и держите кулачки за моего супруга».
Хочется рассмеяться. Столько фальши я еще не видела. Лицо страдалицы состроила, а накраситься и уложить волосы не забыла. Откидываю телефон на стол. Просто пью кофе и смотрю в окно.
Проходит около часа. Посматриваю на время. Надеюсь, Милана уехала. Выхожу из кафе и вновь еду в больницу. Выдыхаю, когда не нахожу на стоянке больницы машин Мирона и Арона. Уверенно захожу внутрь.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 3
Платон
Просыпаюсь от ноющей боли в ногах. Обезболивающее отпускает. Говорят, боль — это хорошо, это чувствительность. Инвалидом не останусь. Но… хочется ее потерять хотя бы на минуту. Боль не острая, но монотонная, ноющая, выматывающая. Голова еще кружится, все плывет перед глазами. Но все же лучше, чем в гробу.