Его мишень

— Только тебя не захотел и ты ядом подавилась? Теперь понятно, почему ты так изменилась, а я еще думала, в чем же причина. Ты просто не могла видеть как я счастлива!

— Я знала, что рано или поздно вы порвете, Свят просто не выдержал бы долго такую как ты. Что он вообще в тебе нашел? — брезгливо окинула меня взглядом. — Погрязла вся в нелепых принципах, загонах, строить его пыталась наверняка, прогибать под себя. Никакой мужик подобного терпеть не будет! Я прекрасно знала, что тогда, в клубе, он из-за тебя морду Соболеву набил. Я все видела и именно поэтому ушла.

— Теперь он в полном твоем распоряжении, пользуйся. Только как он не видел в тебе женщину раньше, так вряд ли рассмотрит сейчас.

Лицо напротив озарила злорадная улыбка.

— Он рассмотрел меня еще ДО тебя, дура наивная. У нас все было.

Еще один удар, хотя казалось бы, куда уж больше.

Сохранить хорошую мину при плохой игре — талант, который я хорошо прокачала.

— И когда, позволь спросить? — даже выдавила безразличную усмешку.

— Говорю же — до твоего приезда сюда. Он тогда с девушкой своей расстался и чуть ли не ежедневно в «Огнях» зависал. Я тоже тогда часто там бывала…

— Даже предполагаю почему.

— Да, я любила его! — повысила она голос. — Даже не так — сохла, а он меня вообще не замечал. То ли старая для него, то ли фигурой не вышла. Но в тот вечер он здорово накачался и вообще не соображал, что делает. Мы с ним прямо там, в клубе, в туалете. Я думала, что после этого между нами хоть что-то изменится, а знаешь, что вышло в итоге? На следующий день он ничего не вспомнил. Абсолютно. А я не стала унижаться и напоминать.

— Но надежду не теряла…

Но она меня будто даже не слышала, утонув в своих полных женской обиды воспоминаниях.

— А потом появилась ты, вся такая правильная, гордая, даже душок прошлого носила как будто золотую корону — попробуй фукни в твою сторону. И что вот он в тебе нашел такого особенного? А то, что он запал, я сразу поняла. Ты же никакая. Ни-ка-кая! И такая злость взяла. И зависть, да! Я просто жила мыслью указать тебе твое место, чтобы он тебя бросил. Чтобы тебе тоже больно стало, как и мне тогда. Чтобы тоже почувствовала себя униженной.

— Подожди… — меня словно обухом по голове ударили. — Эти фотографии… твоих рук дело?

— По-моему, вышло красиво, — победно улыбнулась она. — Я своего добилась: ты опозорена, со Святом рассталась. Он гордый и не простит того, что ты ему наговорила. Да, я стояла тогда неподалеку и все слышала.

Шок — это меньшее, как можно было описать мое состояние. Я ни разу не подумала ни на кого, кроме самого Бойко. Настолько зациклилась на, как мне тогда казалось — очевидном, что совершенно упустила из вида, что могут быть те, кто может желать либо мне либо ему зла.

— Но как ты достала фотографии из планшета Свята? Они же были только там, больше нигде.

— Выгодно иметь союзника, который играет на твоем поле.

Я в непонимании уставилась на бывшую подругу и, видимо, ее так распирало от ликования, что она решила выложить все карты окончательно.

— Соболев. Тот еще подонок, но что-то в нем все-таки есть, согласись. Он тоже был тогда в клубе и знал, что произошло между мной и Святошей, часто подшучивал на эту тему, даже шантажировал. Приходилось ему зачеты ставить за молчание. У них с Бойко там свои давние терки, он был злой на него за ту драку в клубе из-за тебя, за сломанный мизинец точил зуб. Уж не знаю каким образом, но он как-то попал в квартиру к Святу и нашел планшет, а там ваши интимные фотки. Перекинул себе — еще бы пройти мимо такой бомбы, а потом показал мне, чтобы в очередной раз поддеть. Вот, мол, тебя бортанул, а Ангелочка чпокает. Ну а дальше мы вместе придумали как одним ударом убрать с поля двух зайцев… Он и Лисицына — очередная бывшая Свята, пришли в универ пораньше и навели «красоту», — и едва не расхохоталась. — Видела бы ты свою рожу в то утро, она была достойна отдельных кадров.

Она буквально вся светилась, я же стояла словно пыльным мешком прибитая. К такой правде я оказалась не готова.

Выходит, это был не он, а я спустила на него всех собак. Даже толком не разобравшись в ситуации, не выслушав…

Сейчас меня даже мало волновала подлость бывшей «подруги» и ее свиты, наоборот — я была благодарна ей за болтливость. Ведь если бы не ее желание самоутвердиться, показать, что она победила, я бы так и не знала, как все было на самом деле.

— Ну и? Что ты теперь скажешь? Чего молчишь? Давай же, осыпь меня проклятиями. Скажи, что я тебе жизнь сломала и все такое.

Я уже не слушала, что она там болтала — села в машину и поехала домой.

Впервые за несколько дней у меня появилась цель.

Глава 28

Я долго не решалась постучать в его дверь. Подходила, заносила руку, а потом трусливо капитулировала обратно к себе домой.

Нужно быть очень смелым, чтобы с достоинством признать свои ошибки и извиниться, и я была готова это сделать, но мысль, что мои извинения ему просто не нужны, заочно доводили до тремора.

Сейчас, когда мы в состоянии холодной войны, я могу хотя бы надеяться, что когда-нибудь все изменится, а своим визитом я поставлю окончательную точку.

А если он уже принял для себя решение и своим «прости, я погорячилась» я только унижу себя в его глазах? Лучше от этого мне точно не станет. Но я должна была пересилить себя и решиться, я же действительно обвинила его во всех грехах. Обвинила несправедливо!

Именно я, а не он, обязана сделать первый шаг, независимо от того, куда именно он приведет.

В очередной раз я вышла из своей квартиры и, не давая себе больше ни секунды на раздумья, подняла руку, чтобы надавить на звонок, как вдруг дверь неожиданно открылась.

Свят, небритый, стоял в своей порядком захламленной квартире и неприветливо смотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

Возникло непреодолимое желание кинуться к нему на шею, но я сдержала порыв, как преждевременный и неуместный.

— Ну и? — он первым прервал затянувшуюся паузу.

— Я могу войти? Нам нужно поговорить.

Он, не раздумывая, посторонился, пропуская меня в свою холостяцкую берлогу. А сейчас она напоминала именно ее как никогда: и так не слишком помешанный на порядке парень совсем запустил свое жилище. Прямо на полу у кровати валялись коробки из-под пиццы, смятые жестяные банки и красочные флаеры из различных служб доставки.

— Так чем обязан? — напомнил о себе хозяин квартиры.

Я долго готовила длинную и красивую речь, где я, гордая и уверенная в себе, рассказываю о том, что узнала. Извиняюсь, но так, чтобы у него даже мысли не возникло провести параллель между моим раскаянием и унижением. Но придя к нему домой, увидев его, уже ставшего за какой-то короткий месяц таким родным, все заготовленные фразы куда-то мигом улетучились.