Его называли Иваном Ивановичем

– Что вы на меня так смотрите? Думаете, я вас испугался? Или ваших бандитов? Скоро мы сделаем из вас отбивную!

Фельдхубер сжал кулаки и показал крупные, как у лошади, зубы.

– Завтра мы вас всех сотрем в порошок!

– Ошибаетесь, - спокойно ответил Дударев.
– Вам не удастся уничтожить нас.

Взяв с ящика еще одну фотографию, капитан поднес ее к лицу пленного.

– Вы кузнец, не так ли? Тогда зачем вы пришли в нашу страну?

Фельдхубер бросил на капитана полный ненависти взгляд, плечи его содрогнулись.

– Слишком мало я вас убивал!.. Слишком мало... Мало...

– Увести!
– приказал Дударев.

Фото он бросил на ящик и вытер лоб платком.

– Много я видел всякого дерьма. Какими только мерзавцами и бандитами не приходилось заниматься, но все они, как правило, имели хоть какие-то мотивы для совершения своих преступлений, а этот...

Сжав губы, капитан взял папиросу, которую ему протянул Морозов.

Комиссар Полуэктов наклонился над ящиком, служившим капитану столом, и молча протянул Шменкелю последнюю фотографию. На фоне трупов в позе полководца был увековечен Фельдхубер.

Шменкель, увидев фотографию, хотел отвернуться, хотел отбросить ее в сторону. К горлу подступил комок. Словно сквозь туман, Шменкель услышал слова капитана:

– Что же это за человек, который фотографируется на фоне убитых?

– Только через убийство лежит путь к славе - так говорят фашисты.

– Законченный нацист, - заметил Морозов.
– Они ненавидят все чистое, светлое...

– Давайте продолжим, товарищи!
– предложил Дударев.
– Второго пленного захватил Иван Иванович.

Ввели второго пленного. Это был молодой парень, здоровый, загорелый. Переступив порог, он щелкнул каблуками и застыл по стойке "смирно". Шменкель еще весь находился во власти ненависти к Фельдхуберу. Но стоило Фрицу взглянуть на второго пленного и увидеть застывший страх в его глазах, которые бегали по сторонам, как бы ища поддержки, и ему стало жаль парня.

Этот пленный охотно отвечал на все вопросы, которые ему задавали. Звали его Альфом Дёрресом, служил он ефрейтором в том же полку, что и Фельдхубер.

– До войны я жил в Эссене. Сейчас мне двадцать два года, не женат, до армии работал служащим.

– А где вы работали?
– спросил Дударев, захлопнув солдатскую книжку пленного.

– В банке.

– Кем был ваш отец?

– Директором филиала банка.

– Значит, у вас фамильная склонность к банковским делам? Садитесь.

Пленный осторожно присел на краешек скамьи, положив руки на колени. Вел он себя так, будто его вызвали в кабинет к начальнику.

– Вам известно, где вы находитесь?
– спросил пленного капитан.

– Так точно. У партизан, - произнес солдат, и голос его дрогнул.

"Наверное, каких только небылиц не наслушался о нас", - подумал Шменкель.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, уже лучше. Благодарю вас.

– А теперь расскажите нам о своей политической деятельности. Вы - член нацистской партии?

– Нет, но...

Солдат недоверчивым взглядом окинул партизан.

– Но что?
– спросил Шменкель.

– Я состоял в молодежной организации.

– Вас к этому принудили, не так ли?
– не без иронии спросил Дударев.

– Нет, я вступил туда добровольно и даже отличился.

– Значит, вы были активистом?

– Да, у нас все были активисты. Капитан взглянул пленному прямо в глаза:

– Все вы так говорите. В том числе и дети рабочих? Ваш родной Эссен в свое время был центром борьбы против капповских путчистов. Или вы об этом забыли?

Пленный молчал.

– Почему вы не отвечаете?

– Я... этого не знал, - откровенно признался ефрейтор.

Шменкель отвел взгляд, ему было стыдно за своего соотечественника. Советский офицер напомнил о важном событии в немецкой истории, а парень, выросший в Германии, оказывается, вообще никогда и не слышал об этом, так как школьные учебники замалчивали подобные явления.

Дударев заговорил строже:

– Что произошло в Березниково?

– Не знаю... Слышал только, как об этом рассказывали.

– Разве вы не принимали участия в карательной экспедиции?

– Нет. Там были только добровольцы.

– А почему вы не пошли?

– Я стал солдатом для того, чтобы защищать свое отечество, в бою защищать, А против мирного населения я не воюю.

– Защищать отечество?
– криво усмехнулся Дударев.
– И что же вы слышали о Березниково?

Пленный рассказал довольно подробно. Он сам по радио принял приказ, в котором говорилось о необходимости стереть хуторок с лица земли, и передал приказ дальше, как это было положено. На вечерней поверке командир батальона призывал солдат к мщению, так как жители этого хуторка поддерживали связь с партизанами. Подробнее о расправе над мирными жителями Дёррес узнал от Фельдхубера, который был там и, хвастаясь, показывал всем фотографии, сделанные им лично.

– А что говорили ваши товарищи об этой расправе?

– Не все солдаты одобряют такую жестокость. Я слышал это собственными ушами. Многие у нас считают, что виновных нужно наказывать, можно, например, сжечь село, но расстреливать мирных жителей нельзя.

– Так думают твои товарищи?

– Так точно.

– Ну и последний вопрос. Что сейчас происходит в Симонове?

Пленный ответил без малейшего промедления:

– Запланирована операция по уничтожению партизанского лагеря. Для этой цели в село прибыло подразделение полевой жандармерии с овчарками. Операция будет проведена вместе со строевой частью.

– Когда запланирована эта операция?

– Я знаю только район операции и пароль.

– Говорите.

Пленный показал на схеме район, запланированный для прочесывания. В этом районе как раз и располагалась партизанская бригада имени Чапаева. Пароль - "Оборотень".

– Хорошо. Можете идти.

Ефрейтор встал и, дойдя до порога, обернулся, но часовые взяли его под руки и вывели из землянки.

Во время допроса старший лейтенант Морозов два раза куда-то выходил, но вскоре возвращался. Сейчас, когда в землянке наступила тишина, снаружи стали слышны команды, стук топоров, беготня, ржание лошадей.

– Сведения, которые мы имели, пленный полностью подтвердил. Я сейчас созову командиров подразделений на короткое совещание.
– И, посмотрев на часы, Морозов обратился к Дударову: - А вас я жду через четверть часа.

Выходя из землянки, Дударев сказал Шменкелю:

– Вы со своим оружием идите в отряд "Смерть фашизму". Отдохнем потом. А за помощь при допросе - большое вам спасибо.

Только встав на ноги, Шменкель почувствовал, как устал: ноги и руки казались какими-то ватными.