Его одержимость
Шрифт:
Душещипательно. Но отчего-то я чувствую острейшее раздражение.
То ли из-за отвратительной «вечной» любви Рейеса, то ли мне дико не нравится, что он тоже умрет от рака, как его возлюбленная.
Я перевожу тему:
— Уже можно выходить?
— Угу. Думаю, урод ушел. Ты привыкнешь. Все привыкают. Только если ему попадешься, потом очень долго не сходят синяки.
Я холодею:
— Он что, сексом с вами занимается?
— К счастью, нет. Для секса у него проститутки, — Пилар нервно поправляет волосы, — служанок и поварих он просто очень больно
Я не нахожу, что ответить, и мы тихо выскальзываем из подсобки. Петляем по коридорам, и Пилар приводит меня в спальню.
— Госпожа Кортни велела выделить тебе эту кровать по центру. Не бойся, ночью у нас без происшествий. Просто не ходи нигде одна.
— Госпожа Кортни — это хозяйка?
— Угу. Ну, госпожа Фуэнтес, конечно. Но между собой мы их всех по именам зовем, чтобы не путаться.
— Эй, Анхела, тише. Ты так всех перебудишь.
Я вскакиваю, не понимая, где сейчас нахожусь.
Скоро будет неделя, как я живу у Фуэнтесов и все это время я день за днем прячусь и убегаю от «господина Рауля». Видимо, поэтому мне опять снится мерзость.
Девушка со спутанными черными волосами, похожая на Рейеса, как сестра-близнец, стоит у столба для наказаний. Ее руки вздернуты над головой и крепко привязаны.
Вся голая спина этой девушки в подзаживших ужасных шрамах.
Но мне этого мало.
У меня в руке хлыст. Я оглаживаю его, а потом сильно замахиваюсь, и хлыст опускается на хрупкую смуглую спину.
Эта сука совершенно не умеет слушаться. Ничего. Я ее научу.
Уши мне закладывает от крика, а девичью спину прорезает глубокая кровавая полоса.
А в следующее мгновение я вижу Исабель, Пилар и других встревоженных служанок.
Но перед глазами у меня одно: крохотные родинки на спине у настоящего Диего Рейеса расположены в странное подобие ряда.
Прямо, как эта рана.
Я не понимаю, почему мне это снится. Неужели я ревную Рейеса настолько сильно, что в воображении готова его покалечить?
Нет. Я не настолько сошла с ума. Да и Рейес мне… никто.
Просто полуслучайный любовник.
Моя ревность ничем не обоснована. Я не люблю Рейеса и наверняка в него не влюблена.
А еще для меня полная дикость бить человека кнутом.
В детстве я дралась и с девчонками, и с мальчишками. Я вообще была больше похожа на мальчика: коротко стриглась, лазила по деревьям, обожала футбол.
Но взять в руки кнут и высечь беззащитную девушку с такой лютой злобой — это что-то за гранью.
Я не понимаю, что происходит.
На часах всего двадцать минут шестого. Так рано в этом доме не встают.
— Простите, что вас разбудила… Это все нервы.
— Да уж. За тобой господин Рауль особенно бегает. Ты же новенькая.
Девушки расходятся досыпать, а я ворочаюсь и больше не могу уснуть.
Как
там Рейес? Думает ли он обо мне? А если да, то что он думает?Наверняка считает меня ужасно холодной. И теперь, среди всех его любовниц, я почему-то чувствую стыд и ужасную неловкость.
Как будто они все получили от судьбы чудесный подарок, а я одна, как дура, сама все испортила.
Нет. Так нельзя.
Просто массовое обожание Рейеса отвратительно на меня действует. Здесь чуть ли не все поголовно влюблены в него и считают их отношения с «госпожой Кларой» за идеал.
А госпожа, мать ее, Клара — это сестра Рауля и дочь Маноло и Кортни Фуэнтесов.
Теперь понятно, почему Кортни не удивилась, услышав ее имя.
«Лучше бы господин Рейес женился на госпоже Кларе. Тогда она взяла бы кого-нибудь из нас прислуживать в его поместье».
«А как он ей пел. У него чудесный голос!»
«Господин Рейес никогда никого не мучил против воли. Это не господин Рауль».
«Он постоянно носил ее на руках и баловал подарками. Мне бы такого поклонника!»
Лапочка просто. Идеал. Мечта.
Хотя да. Меня Рейес тоже носил на руках и одаривал.
Я ворочаюсь до самого подъема, а когда одеваюсь и привожу себя в порядок, в комнату влетает Карлос, один из поварят, и кричит:
— Беда! В зале для танцев заколотили окна и сгоняют всех слуг туда. Сейчас и за вами придут!
Поднимается шум, и девушки кричат наперебой, пытаясь выяснить, в чем дело.
— Диего Рейес решил взять поместье штурмом и движется сюда со своей армией!
Обдумывать новость и прятаться под кровати бесполезно. Мы сбиваемся в шокированную голосящую кучу, когда в комнате появляются мужчины, похожие на солдат в полном обмундировании.
У них автоматы наперевес и они гонят нас вперед, как овец.
Зал для танцев — это большая полупустая комната с креслами и столиками по стенам.
Там уже находятся слуги-мужчины и Рауль Фуэнтес.
Он обводит нас взглядом, и его немигающие глаза останавливаются на мне.
Отвратительный взгляд, как у рептилии!
А в следующее мгновение Фуэнтес делает ладонью всем знак замолчать, хотя под дулами автоматов болтать и так не слишком хочется, и произносит:
— Мой брат Диего Рейес предал законы чести и крови. Он идет сюда с войной. Вы все хорошо служили моей семье и как преданные слуги уйдете вместе с нами, если мы проиграем битву. Зато ты — новенькая, — он показывает на меня пальцем, и все тоже на меня смотрят, — ты пойдешь со мной.
Он подходит ко мне через толпу расступающихся девушек и ужасно больно стискивает мою правую руку за запястье.
А затем тащит меня прочь, не слушая крики и вопли людей, умоляющих пощадить их.
Фуэнтес вытаскивает меня из зала для танцев, и я вижу, что соседняя с ним комната завалена досками и охапками сена.
— Видишь это, обезьянка? Да, я заколочу двери в зал, а сено прекрасно горит.
— Куда ты меня тащишь?! — я не собираюсь «выкать» отъявленному уроду. Я и Рейесу не «выкала», а эта мразь намного его хуже.