Его слабость

И тут я почувствовала, как тянет низ живота. Матка пришла в тонус, это было необычно для меня.

Уставилась в тёплые глаза Лёши.

– Что не так? – нахмурился он.

– Боком, – улыбнулась я и повернулась на бок, подтягивая мужа себе за спину.

– Тебе можно? – насторожился Лёша, но не дождавшись ответа вошёл в меня, совсем чуть-чуть.

– Можно, я спрашивала, – простонала я.

Не знаю что за удовольствие. Не само проникновение с ума сводило, а то что входит мой любимый, мой самый смелый, любящий мужчина. Как не крути, что бы не происходило, я тащусь от Лёшки. И хочу его внутрь.

Запах мужчины, руки на моей шее. Пальцы закинули подбородок, и горячие губы поцеловали мои губы, прошлись по щеке к и мочке уха. Толчками входил, трахал меня на повышенных скоростях, зубами оттягивая мочку с серьгой. Потом перешёл к укусам шее. Засосы ставил. А рука на груди терзала соски. То один сосок крутил, потом второй.

Не сразу кончили. Скручивались, плавились. И было столько страсти! Кричали, рычали… Соскучились.

Стало ясно, расставаться нельзя. Ненасытные какие-то. А ведь дело идёт ко второму триместру… Нужно Лёшку с собой взять на УЗИ. Чтобы осознал, что речь идёт о нашем малыше.

Не сразу отдышались. Лежали обнимаясь, нежились, обтираясь друг об друга. А за окном загорались огни большого города.

Я лежала на груди мужа, слушала, как бьётся его сердце. И не хотелось отставать от него. Так бы и пролежала остаток жизни.

****

Лёша не любил города. А я любила. Но в свете последних событий на полном серьёзе собиралась переезжать в деревню, где уже провели электричество и поставили наш дом на фундамент. К Новому году дом будет сдан полностью. К тому времени у нас уже будет два небольших туристических комплекса и Касьян занимался оформлением турбазы.

В городе было дел по горло. Лёша медленно возвращался к работе фитнесс-тренера. Клиенты его ждали и уже получили рекламные брошюрки о том, что после Нового года можно будет посетить оздоровительный комплекс далеко за городом в тайге.

Мы с мужем не расставались. Пару недель после воссоединения и мало разговаривали. Почти всё время занимались любовью даже в неположенных местах. Не могли насытиться. А потом мой врач при Лёше сказала, что нужно поумерить сексуальные аппетиты, потому что матка в тонусе на таких ранних сроках – это плохой признак.

Девочка наша росла и развивалась хорошо. Мы уже называли её Мариной и купили для неё немного вещей. Нам нравилось смотреть на детские причиндалы и мечтать. Я мечтала, как буду прикладывать своё дитя к груди и целовать маленькое личико. А Лёшка купил переноску и заявил, что на пробежку будет ходить с дочерью. Не думаю, что это будет удобно, но сбивать его с нужного направления не стала.

На выходные мы ездили в нашу деревню. Чтобы отдохнуть, посмотреть, как строят наш дом. Лёшке было в удовольствие самостоятельно отделывать комнаты. Он погружался в ремонт и осваивал навыки электрика. Я уже присмотрела себе курсы для диетологов, испробовала лечебный массаж на муже. Он заявил, что это было круто, но мужиков я мять не буду, потому что возбуждает.

Для поездки за город, мы собирали сумки. В доме у нас уже было много своих вещей. Обычно мы брали с собой килограммы еды. Когда Васин не сидел на диете, он питался отлично. Ел много и дорогие продукты. Так что три вида сыра, свежие овощи и хлеб на закваске собственного изготовления, мы брали с собой с запасом.

В этот раз он сел за руль, и мы покатили до нашего посёлка.

Я собиралась продавать мамину квартиру. Прежде, чем отдать ключи риелторам, нужно было вывести дорогие сердцу вещи. В основном фотографии, мамины сувениры и письма. А так же коробочку с моими вещами, которые хранили память о юности.

Вместе с Лёшей, мы забрала вещи и погрузили в машину. Мы отъехали от моего двора в посёлке, но не выехали в сторону трассы, а завернули ближе к школе.

Почти рядом со школьной оградой стоял старый угловой дом из белого кирпича.

Уже было холодно и мрачно. Осень была поздней. В это время у многих психически нездоровых людей обостряются болезни. И у моего мужа тоже. Поэтому он в спортивном костюме и кроссовках. Мы договорились, что я его высажу на дороге, и до деревни он побежит пятьдесят километров своими ногами.

Так надо.

Ему жизненно необходим бег.

Мы вошли в подъезд, где пахло канализацией и специями. Медленно поднялись на третий этаж.

Однажды мне приходилось заглядывать в этот подъезд и звонить в эту дверь. Тогда мы пришли к Маргарите Петровне вчетвером. Обдолбанные Шишков и Трэш с трудом справились с опьянением и не рассмеялись. А я с Катькой Тугариной приносила глубокие извинения перед нашей классной руководительницей за карикатуру. Тогда мы ещё не знали, что нарисовала оргию с участием Марго поехавшая Анечка Белая Плесень. Наш подвиг казался серьёзным, мы были очень взрослыми. Кто бы из нас тогда знал, что Катька станет любимой женой Трэша, Шиша бандитом и женится на Белой Плесени, а я… Я выйду замуж за Васина, самого странного парня нашей школы.

Маргарита Петровна долго не открывала дверь. Мы с Лёшей переживали, держались за руки. У меня букет цветов, Лёшка держал торт с натуральными сливками.

Мы не просто так приехали, навестить свою учительницу, мы очень хотели с ней поговорить.

Она открыла дверь. Такая сухонькая, такая старенькая. В очки свои щурилась и улыбалась по-доброму.

– Сонечка, Лёшенька, – обрадовалась старушка. – Проходите, мои хорошие.

Она впустила нас к себе в квартиру.

Вся жизнь отдана ученикам. Ни родных, ни близких. Умирающий учительский состав и неблагодарные ученики, которые не навещают её. За всю жизнь, Марго не накопила никаких богатств. В прихожей стояло трюмо такое старое, что невольно вспомнились заброшенный деревни, по которым мы с Лёшей гуляли летом. Всё такое жалкое, затасканное, даже пальто на вешалке, которое она носила ещё когда преподавала нам русский язык и литературу.

– Сонечка, а ты в положении? – удивилась Марго.

– Да, мы расписались и ждём ребёнка, – ответил за меня Лёша.

Лёшу Марго всегда любила. Она понимала, как он старался, как упорно исправлял плохие оценки и был настроен на учёбу. Лёшке Марго доверяла читать стихи на праздниках и торжественных линейках. Замечательный педагог знала, что он скромник и не любит говорить громко. Но воспитывала его разносторонне.

Старушка Марго целовала нас. Приняла цветы и тортик, пригласила на кухню. Там было вполне мило. Уют придавали салфетки и шторы. Учительница давно уже не преподавала, поэтому занимала себя, чем могла.

Я заметила, что она ходит в валенках и на толстый халат накинута телогрейка. Ткнула Лёшку в бок, указывая в каком жалком положении остался заслуженный педагог. В посёлке проблемы с отоплением, и наша Марго замерзала.

– Рассказывайте, мои дорогие, – улыбалась старушка, рассаживая нас за стол. – Как вы живёте?

– Хорошо, – сказала я. – Деревню восстанавливаем.

– Мою. Но не саму деревню, строим турбазу оздоровительную, – прокашлялся Лёшка.

Под столом мы взяли друг друга за руки.