Его уже не ждали

Убрав со столика посуду, лакей вышел из кабинета.

Когда он появился на кухне, Дарина сразу же заметила. каким холодным блеском светились волчьи глаза лакея. Он покосился в ее сторону, но ничего не сказал. «Видно, зол за ту пощечину», — подумала женщина.

Шенке уехал на вокзал, когда Дарина сварила кофе и, поставив небольшой никелированный кофейник на поднос, где стояли хрустальная сахарница, наполненная квадратиками рафинада, вазочка с печеньем, красивая фарфоровая чашечка, поспешила наверх к Анне. Она знала, что Анна беспокоится, ожидая ее.

Как и каждый человек, Дарина имела свои слабости. При всей смелости и решительности, она была очень суеверна. И вот надо же, чтобы на лестнице ей перебежал дорогу огромный пушистый ангорский кот пани Барбары.

— Ой, беда! — испуганно прошептала Дарина и несколько раз перекрестилась. Ноги ее словно приросли к ступенькам, она никак не могла сдвинуться с места.

Анна, встревоженная задержкой Дарины, нервничала.

«Неужели я ошиблась в ней? Нет, нет! Что-то ее задержало… Придет, непременно придет», — думала Анна.

Несколько раз она подходила к двери и прислушивалась, не слышно ли шагов, но за дверью было тихо.

Анна склонилась над кроваткой сына. Ребенок спокойно спал. Но вот мальчик проснулся, улыбнулся, и Анна вся затрепетала: как похож он на отца!

— Сегодня же мы покинем ненавистный дом, мой мальчик, — прошептала Анна. — Я примусь работать, учить детей… А если мне не дадут этим заняться, стану прачкой, буду мыть полы людям, тебя воспитывать. Ты вырастешь честным, как твой отец, как твой дед…

Анна подошла к камину, поворошила угли и села на пуф. Отблески огня, падающие на устилавший пол мягкий ковер, тепло и уют наводили на грустные мысли. Где она с ребенком приклонит голову этой ночью? У Дарины дети… Может быть, Василь побоится, не позволит жене помочь ей, Анне. В конце концов, кто она Дарине? Зачем Омелькам рисковать своим личным счастьем ради нее и ее ребенка?

А Дарина все стояла на лестнице, словно приросла к перилам, и кто знает, как долго длилось бы это, если бы в застекленных дверях вестибюля не показалась фрау Баумгартен.

«Боже милый, она ушлет меня куда-нибудь», — подумала Дарина и, быстро перекрестившись, перешагнула ступеньку, по которой пробежал кот. Не вошла, а вбежала в комнату.

— Заждались? — спросила, запыхавшись, Дарина и поставила на круглый столик поднос.

— Дарцю, золотая моя, я думала, вы не придете.

— Стояла на лестнице… Пират дорогу перебежал. Примета плохая: быть беде.

Анна обняла Дарину, усадила рядом с собой на кушетке.

— Не нужно верить в предрассудки, Дарцю…

— Ой, пани Анна, кого хотите спросите — к беде. Что и говорить! Там, внизу, пришла наша фрау, а это не к добру. Что ей с утра понадобилось от пана адвоката?

Дарина приблизилась к кроватке. Славик спал, выпятив нижнюю губу и безмятежно раскинув ручонки. Лицо женщины посветлело, но в голосе зазвучала грусть:

— Голубчик ты мой ненаглядный, красавчик мой! Признаешь ты меня, когда вырастешь? Дай же тебе, боже, большого счастья в жизни, сиротка моя…

— Зачем же плакать, Дарина?

— Что вы, что вы, пани Анна! Привыкла, будто к родному дитю… И с вами в разлуке, ой, как трудно будет, — вздохнула Дарина, утирая передником слезы. — Бог даст, может, и приведется когда-нибудь нам в жизни встретиться…

Они помолчали, думая каждая о своем.

Проснулся Славик и начал усердно ловить свою ножку, а поймав, сунул в рот большой палец.

— Медвежонок ты мой, нельзя сосать ножку! — Анна взяла сына на руки. — Сейчас пять часов, — она взглянула на маленькие ручные часики. — Когда же мы поедем, Дарина?

— Рано утром. За сорок минут вы дойдете через парк к лесной дороге. Под старой липой, около летнего кафе, вас подождет Василь с лошадьми. Не минет и часа, как вы будете у матери нашей Марты. Когда же получим телеграмму от пани Барбары, отправим вас в Прагу.

Славик потянулся к кормилице, и Дарина, взяв мальчика на руки, дала ему грудь.

— Еще раз приду, накормлю малютку, приготовлю на дорогу молоко, и с богом, — шептала Дарина, передавая Анне Славика.

День был холодный, ветреный. В такой день вряд ли Анна вышла бы со Славиком на прогулку, боясь простудить ребенка. Однако сейчас Славику угрожает куда большая опасность, и мать сделает все, чтобы его спасти.

Будто прогуливаясь, Анна приблизилась к чугунной ограде, отделяющей сад от соседнего большого парка. Через широкую щель в ограде она проникла в заснеженный парк, поросший старыми соснами. С трудом выбралась из глубокого снега и, не оглядываясь, побежала.

На минуту остановилась, перевела дыхание и только теперь оглянулась. Вокруг — ни души. Это не успокоило Анну. Судорожно прижимая к груди сына, она еще быстрее побежала прочь от ненавистного дома, который виднелся на холме.

Выбравшись из парка, Анна побежала по дороге через лес.

Остановилась, чтобы немного передохнуть, утереть краем одеяльца пот с лица, и снова побежала… Проваливалась но колени в снег. В висках стучало. А мысль подгоняла:

«Скорее, скорее от мест, где подстерегало несчастье… Подальше от страшного человека, который хочет погубить тебя и твоего ребенка. Торопись! Беги! Побори усталость!»

Анна не знала, что давно идет по замерзшему пруду, запорошенному снегом. Вдруг лед под ногами женщины треснул, и в то же мгновенье она почувствовала, что куда-то проваливается. Инстинктивно прижала к себе ребенка. Ноги обожгла ледяная вода.

С трудом выбралась на берег, хотя был он очень близко.

Дважды поскользнулась, едва не выронив ребенка. Не заметила, как потеряла муфту, где хранились две бутылочки — с молоком и водой для сына.

Ухватившись, наконец, за обледеневшую ветку ивы, склоненную над льдом, Анна напрягла все силы и выбралась на берег.

С одежды стекала вода. Женщина положила ребенка на снег и принялась отжимать с одежды воду. Славик проснулся и тихо заплакал. Анна хотела его покормить и только теперь обнаружила, что муфты нет.