Его уже не ждали
Шрифт:
— Мамуся! — вскочил Славик на ноги, но радостный блеск его глаз и улыбка угасли, как только мальчик увидел нахмуренное лицо матери.
— Где ты был? — строго спросила Анна, снимая перчатки и шляпу.
— Там, возле Карлова моста. Костусь Луцик подарил мне щенка. Вот посмотри, какой хороший.
Щенок, будто понимая, что речь идет о нем, поднял мордочку, облизнулся и, виляя хвостиком, благодарно смотрел на своего нового хозяина.
— Смотри, смотри, мамуся! — восторженно воскликнул Славик и, подхватив щенка на руки, подбежал к Анне. — У него уже зубки есть, кусается!
— А тебе маму свою не жалко? Ты не подумал, что она будет беспокоиться, не зная, куда ты делся?
— Сначала я подумал, а потом — забыл. Потом вспомнил и побежал назад. Янек Шецкий едва поспевал за мной! — волнуясь, говорил Славик. — Не сердись, прости меня, мамуся, очень прошу…
— Попробую, — мягче проговорила Анна и устало опустилась на стул. Слегка наклонившись, она внимательно посмотрела сыну в глаза. — Но дай мне слово, что ты никогда больше без разрешения никуда не уйдешь.
— Даю тебе слово, мамуся! — И, обвив руками шею Анны, мальчик спросил: — Ты не сердишься?
— Нет… Давай устроим твоего щенка. Иди мой руки, а я им займусь.
Анна взяла щенка на руки и почувствовала, что он почему-то задрожал.
— Не бойся, маленький, не бойся, тебе у нас будет хорошо. Сынок, как мы его назовем?
— Барс! — отозвался из кухни Славик.
Анна достала сверток ваты, постелила около дверей и уложила Барса. Щенок свернулся калачиком и сразу уснул.
На следующее утро Славик застал во дворе училища необычное оживление. Два мальчика в масках ловко карабкались вверх по лестнице, догоняя друг друга. Снизу товарищи, преимущественно третьеклассники, подбадривали их:
— Лови, лови!
— Хватай за ногу!
— Улю-лю-лю!
— Ха-ха-ха!
— Держи-и-и!
Подбежал и Славик. Задрав голову, он вместе со всеми подзадоривал соревнующихся.
Вдруг кто-то дернул Славика за рукав. Мальчик обернулся и увидел Тадека Висловича, который сидит с Костусем на одной парте.
— Чего тебе?
— Они… они… — ноздри у Тадека раздулись, глаза наполнились слезами. — Там… около кадок с водой…
— Что? — удивленно взглянул на него Славик, не поняв сразу, в чем дело.
— Беги же скорее!
Подбежав к кустам смородины, где обычно стояло несколько кадок с водой для поливки сада или на случай пожара, Славик увидел Костуся, прижатого спиной к кадке. Побледневший, крепко стиснув губы, он ранцем отбивался от наседавших на него мальчишек. Больше всех усердствовал Янек Шецкий — он изображал из себя вождя новозеландских дикарей из племени маори.
Вдруг Янек заявил:
— Давайте его татуировать, как Паганеля!
— А как это? — закричали «маори».
— Вот так! — И, зачерпнув ладонью грязь, Янек плеснул в лицо Костусю.
То же самое сделал остроносый Эдек Водичка, сын владельца большого гастрономического магазина. Эдек всегда старался всячески угождать Шецкому.
— Эй, вы! — возмущенно крикнул Славик и ударил ранцем Эдека по голове. Тяжело
дыша, он подбежал к Шецкому: — Сейчас же извинись!— Тоже мне защитник нашелся, — принужденно усмехаясь, «вождь» отступил на шаг. — Думаешь, если твоя мать сумасшедшая, так я тебя испугался?
— Моя мама?
— Да, да, отец вчера за ужином так сказал нашему пану попечителю.
Дальнейшее произошло мгновенно: Славик повалил Янека Шецкого, схватил его за воротник и, прижав лицом к земле, приговаривал:
— Будешь извиняться? Будешь? Будешь?
И «маори», трусливо отступившие за кадки, стали свидетелями позора своего «вождя».
Янек Шецкий завизжал, как поросенок, брошенный в мешок, и сквозь плач крикнул:
— Прошу прощения!
Вечером директор училища вызвал Анну к себе. С сожалением, будто оправдываясь, он сказал:
— Вы должны меня понять, пани Калиновская, я не хочу упрекать. Я гордился таким учеником. У него незаурядные способности, и поведение его было безупречным. И этот поступок… — он понизил голос, опасаясь, что их могут подслушать, — справедлив. Но, к сожалению, не все учителя думают так. Правда, может быть, сама форма возмездия… У сына судьи воспалены глаза. Пан Шецкий очень влиятельный человек, — директор развел руками. — Пани Калиновская, я вынужден исключить Ярослава Калиновского из училища. Пан попечитель требует…
На улице, у ворот давно опустевшего училища, Славик ожидал мать. Когда она вышла, сердце мальчика забилось сильнее.
— Идем, мой мальчик, — горько вздохнув, проговорила Анна. — Теперь сюда больше ходить не будешь…
Глава двадцать вторая
«Я НЕ ПОСТУПЛЮ, КАК ЖАН МЕЛЬЕ»
Прошло двенадцать лет. Для Анны и ее сына они были годами тяжелого труда и лишений. Однако Ярослав блестяще выдержал «интеллигентку», как называли в Праге экзамен экстерном на аттестат зрелости, и поступил в Пражский университет.
На втором курсе в жизни Ярослава произошли события, от которых у иного человека перевернулась бы вверх дном вся жизнь. Но Ярослав ясно видел свою цель, редко принимал поспешные решения и не терял рассудка от неудач.
Через год после вынужденного переезда в тесную, сырую и совсем темную комнату (вместе с кухней и коридорчиком это была вся их квартира), Анна почувствовала, что когда-то простуженные ноги начинают настойчиво напоминать о себе. И вот пришел день, когда женщина не могла встать с постели.
Частные уроки перешли от матери к Ярославу. Их осталось всего два. Педантичные родители побаивались доверить образование своих юных дочек красивому молодому студенту. (Как-то «Брачная газета», не жалея красок, описала романтическую историю побега из дома богатой девушки с нищим репетитором). Мизерного заработка Ярослава, конечно, не хватало даже на то, чтобы расплатиться с домовладельцем за квартиру.
Но Ярослав не терял надежды. Ничего не говоря матери, он вместе с другими бедными студентами разгружал на железной дороге вагоны с ящиками консервов. За это платили сносно — на день-два хватало свести концы с концами.