Его вторая семья

— Ты меня слушаешь, Дэн? — рыкнул Расул. — Я о безопасности твоей говорю, о здоровье! Кстати, о здоровье: медики ждут, осмотрят тебя. И совет: как вернемся на родину — к психологу обратись, ты не в себе, и уже давно. Так, еще момент: завтра у нас три эфира на местных шоу, два — формата комплиментарных интервью по поводу победы, и один — практически прожарка. Возможно, придется задержаться здесь, бой вызвал ажиотаж, в пиар-службу поступают запросы на эфиры, интервью, фотосессии…

Дьявол!

Еще ведь должна быть традиционная херня после победы: прогулка по телепередачам, где я должен светить улыбкой, весело шутить, интервью спортивным изданиям и именитым интернет-порталам, и прочая бессмыслица.

А я не могу. Мне домой нужно, от меня, мать вашу, жена уходит!

— Рас, я билет домой купил, — оборвал я тренера. — Менеджеру я сам напишу что на шоу не пойду. Может, ты сходишь? У меня через 3 часа рейс. Сейчас в номер за документами и вещами, и в аэропорт.

— Дэн, да твою же мать!

— Ну не могу я! — сжал виски. — Соня на развод подала. Мне срочно нужно домой, к ней, понимаешь? Всё остальное — потом. Я сделал то, чего от меня ждали, победил, а телешоу — не в этот раз.

— Ладно, прикрою по возможности. Но втык тебе агент сделает, готовься.

— Плевать.

Бросил полотенце, обулся, надел худи, очки и бейсболку, поверх бейсболки накинул капюшон. Теперь меня не узнают, из толпы я не выделюсь. Сейчас мне не до автограф-сессий.

— Эй, а медосмотр?

— Не успеваю, я в норме, — отмахнулся и побежал к служебному выходу.

Пока добирался до номера, написал менеджеру что забиваю на участие в шоу, продублировал в чат для пиар-службы. Знаю, подвожу людей, но сейчас мне не до угрызений совести. Собрал вещи, сел в такси, сбросил очередной звонок.

Пропущенных звонков и сообщений больше сорока.

Отец, члены команды, чиновники из Федерации, Полина, Данил, Дава…

И Сонино короткое: «Поздравляю»

Задыхаюсь…

Позвонить ей? Спросить про развод? Умолять не делать этого? Может, Даня неверно понял и Соня не думала разводиться?

А если позвоню, и Соня скажет что всё, шансов у меня нет, и развод — дело решённое? Что тогда?

Тогда я сдохну.

Не могу ей звонить. Лучше прилечу, встречусь с женой — да, с женой, и женой Соня останется! — лично, буду умолять, требовать, грозить, стоять на коленях, но верну Соню!

Черт, всего одна ночь с Полиной — и такие последствия! В полете я вспоминал, как всё это было. Соне сказал что плохо помню ту ночь, но это лишь отчасти правда.

Я помню наше с Соней недопонимание, конфликты.

Помню свои обиду и злость из-за Сониных слов что свадьба отменяется, и мы расстаемся. А затем она сказала что это не расставание, а пауза…

Помню как пил, как сел в машину с Полиной. В иных обстоятельствах даже будучи невменяемым, я бы не поехал к другой женщине, не ответил на её поцелуй. Но тогда… не знаю, я разрывался между желанием поехать за Соней чтобы вернуть её, и чем-то диаметрально противоположным — поехать к Соне и проорать что нельзя так с живыми людьми: выйду замуж-не выйду, люблю-ненавижу; мы вместе-мы расстаёмся, мы расстаёмся-это просто пауза…

Полину я не хотел, но переспал с ней именно из-за этого — из-за злости и обиды. А наутро пожалел, от самого себя противно стало. Пьяные решения — не самые умные.

Однако, тот случай с Полиной стал прививкой от измен на всю жизнь. Хочется верить, что я в любом случае был бы верен жене, может, так и было бы. Но со стопроцентной уверенностью я сказать не могу.

Ежедневно я, как и все публичные личности, получаю десятки сообщений от девушек. Они присылают фотографии: милые, откровенные, физиологичные. Они пишут свои адреса, предлагая встречу ради секса, когда я буду в их городах. Они подходят на улице, просят сделать совместное селфи и предлагают продиктовать свои номера.

Я всегда помнил о том, что натворил, и говорил твердое «нет»

Весь полет я анализировал своё прошлое: начало отношений с Соней, женитьбу, последние годы… всё рухнуло в последнее время.

Не поддержал. Не был рядом. Не верил. Облажался. Понял всё, но продолжил лажать.

Но я не мог забить на этот поединок! Не мог, но теперь жалею что ответил на просьбу жены отказом.

Черт…

Забрал багаж, сумка легкая, но меня повело. Мышцы до сих пор гудят, не могу понять что именно болит — весь эфир забивает именно мышечная боль, но разрывов вроде бы нет. Голова кружится — от голода? Или даёт о себе знать старый сотряс?

Я шел к выходу из аэропорта, видя перед собой только стеклянные двери. На них сосредоточился. Люди — смазанные темные пятна на фоне, от их движений голова болит еще сильнее.

— Пьяный, что ли? Эй, — моё плечо сжала чья-то рука.

Рефлекторно отстранился, обернулся и… пошатнулся. Ни хрена не вижу.

— Что с вами? Нет, не пьяный, вроде… эй, слышите меня? Русский? Ду ю спик инглиш?

— Русский, — пробормотал я, глотая согласные и растягивая гласные.

Со мной что-то не так.

Хреново.

Очень.

— Врача, — успел сказать я.

И меня выключило.

Глава 46

СОНЯ

— Ну что ты маешься? Сама не своя, — покачала мама головой.

— Предчувствие дурное.

— Папа чемпион! Папа чемпион! — услышала как скандирует Макар, и улыбнулась, на миг позабыв о том дурном, что поселилось в моей душе.

— Мак папу с ума сведёт своими воплями.

— Его папа — чемпион, — произнесла мама философски.

— А папа звонил? — к нам в кухню забежал Макар и, не успев притормозить, врезался в стол.

— Еще не звонил. Не носись так, расшибешься еще.

— Позвонит — меня позови. Сразу, мам! — повелел сын.

— Обещаю.

— Папа чемпион! — снова завопил мой ребёнок, побежав обратно к дедушке.

— Весь в тебя, — прокомментировала мама и пояснила удивленной мне: — Помню, я тебе к новому году платье сшила. Ты ногами топала, требовала не наряд Снежинки, а Диснеевской Белоснежки. Чтобы точь-в-точь. На дворе девяностые, денег не было, нормальную ткань тоже не найти — всюду была блескучая синтетика и джинсы. Но я нашла, сшила тебе платье. Помнишь?