Его выбор
Шрифт:
Сейчас же я смотрела на людей, и они начали обретать индивидуальность. Отвратительно.
– Кто здесь? – спросила я, рассматривая привязанных воинов.
Они были одновременно и похожи, и не похожи на нас. Кожа – темнее, а цвет волос тот же. Цвет глаз – тоже, но разрез другой. Профиль более плоский, а рост меньше. А еще с ними было что-то странное. Я смотрела на пленных и не могла понять, что же их неуловимо объединяет.
– Ломка, – раздался радом голос.
Я повернулась и с удивлением узнала в говорившем Аскольда. У парня кровью был забрызган рукав куртки, несколько царапин
– Был очень тесный контакт, – усмехнулся он, проследив за моим взглядом.
– Почему ты решил, что это ломка? – спросил Кирион.
– Я уже видел такое у тех, кто принимает дурман-траву, – пожал плечами столяр.
– Но в нашем мире не растет дурман-трава, – удивилась я.
– Это не проблема, – проговорил брат. – Но не в таких количествах.
– Я сказал, что это ломка. Но это не значит, что причина в дурман-траве, – покачал головой Аскольд. – Некоторые готовы добыть наркотические вещества из песка и пепла, лишь бы с ног валило.
Я кивнула:
– Спасибо. Ты как?
– Цел. Лестер и Натаниэль тоже.
– Хорошо, – кивнула я, отстраненно подумав, что совсем про них забыла.
Кирион подошел с одному из пленных и легонько пнул сапогом ногу кочевника в мягкой кожаной обуви. Тот словно вышел из дремы и кинулся на брата, буквально рыча как загнанный зверь. Остальные тоже зашевелились, но брат не стал мелочиться и просто вырубил пленника одним ударом.
А затем подошел ко мне, встал рядом, скрестил руки на груди, снова хмуро осмотрел кочевников и спросил:
– Ты думаешь о том же, о чем и я?
Глава 16
Жизненно необходимое нам подкрепление доехало до остатков форта Патронум как раз к тому моменту, когда в случае поражения обороняющихся, кочевники добивали бы последних выживших.
Возглавляли эти отряды очень хмурые и очень потрепанные жизнью бойцы.
– Что-то вы быстро, – медленно проговорил колонель, наблюдая, как командиры спешиваются и идут навстречу.
– Удивительно, что мы вообще приехали, – усмехнулся один из мужчин. – К нам пришла пустая лошадь.
– А к нам лошадь принесла остатки седока, – проговорил второй командир.
Упрекнуть их было нельзя – засада для гонцов слишком очевидна, вот только это не объясняет, почему стройка осталась без защиты.
– Кто отдал приказ снять патрули и защитные отряды? – спросил Кирион.
Капитаны переглянулись:
– Никто, Ваше Высочество.
Плохо. Значит, где-то в степи лежат тела еще нескольких сотен наших бойцов. Очень плохо.
Остаток дня мы обсуждали стратегии защиты и обороны. Точнее, мужчины обсуждали, я наблюдала и с сожалением отмечала свою полную некомпетентность в этом вопросе.
– Нам нужно вернуться в столицу, – заявил Кирион, едва мы переступили порог моего шатра.
– Аргументируй? – устало спросила я, тяжело присаживаясь на лежанку.
– Отсюда ты не можешь ничего сделать. И Даян не может, потому что, скорее всего, не знает. А помощь нужна сейчас. Защита, медикаменты, провизия, свободные руки.
Я прикрыла глаза, обдумывая его слова.
– Что у тебя случилось с Вальтером?
Я думал, он фаворит.– Был, – жестко усмехнулась я.
– И?
– И я стала свидетелем одного очень содержательного и не очень приятного диалога, – ответила, посмотрев на брата. – Он попал на отбор, потому что оре-Роул выставила его на спор. Потому что Вальтер терпеть не может всех аристократок.
– Ну, с его историей в анамнезе не мудрено, – пожал плечами Кирион.
– Наверное, – пожала плечами я.
– Но тебя это задело, – произнес брат.
Не спрашивая, утверждая.
– Задело, – тихо подтвердила я.
– Ты же знаешь, что это значит, да, сестренка? – Кирион склонил голову набок, внимательно смотря на меня. – Он что-то затронул в твоей железной душе, и от того тебе так обидно.
– Это не важно, – спокойно ответила я. – Можно выходить замуж по расчету за человека, чьи мотивы не романтичны, но не агрессивны и прозрачны. Строить союз с тем, что ненавидит тебя, как вершину государственной формы правления – мертворожденная идея.
Кирион вздохнул:
– Мне жаль, сестренка.
– Мне тоже. У нас есть с собой какие-нибудь знаки отличия? Надо бы наградить его за спасение моей наследной особы.
– Есть пара медалей и даже какой-то орден.
Я кивнула, и брат продолжил:
– Выпиши ему орден. Это даст некоторые привилегии, и никто не посмеет назвать тебя неблагодарной сволочью.
– Мне придется самой вручать, да? – уныло спросила я.
Кирион достал из кармана часы на цепочке, откинул крышку, долго всматривался в циферблат и, наконец, ответил:
– Не обязательно. Можешь сходить сейчас, он наверняка спит после таких-то приключений. И после этого мы отбудем.
– Идет, – кивнула я, усмехнувшись.
Выйти, как обычный боевой маг в настоящее столкновение с кочевниками я смогла, а встретиться лицом к лицу с Вальтером мне не хватало духа.
Походный лазарет стоял в наиболее защищенном месте – у единственных остатков предыдущей крепостной стены. Наспех сшитые меж собой брезентовые полотнища даже в сумраке ночи казались лоскутным одеялом. Я глубоко вздохнула, прежде чем шагнуть из тени в слабый свет костров и факелов. Пахло огнем, болью и тленом.
В кострах постоянно кипятили воду, таская ее под навес, а факелами выжившие пытались разогнать угнетающую тьму. Говорят, жители мира Огня могут делиться силой друг с другом через свое пламя. Жаль, у моего народа нет такого дара. А потому неровный свет от факелов вырывал из тьмы ряд накрытых какими-то тряпками тел. И я мрачно отметила про себя, что днем их было значительно меньше.
Я шагнула под навес и нацепила свою лучшую королевскую маску. Люди стонали. Люди страдали. А я шла от лежанки к лежанке, касаясь каждой руки и улыбаясь так тепло, как была способна. Благодарила за службу, восхищалась отвагой, слушала какие-то просьбы. Несмотря на все указы, на Фронтир попадали и семейные парни, и единственные кормильцы, и обремененные недееспособными родственниками.
Утром я попросила пофамильный список всех бойцов Патронума. Сейчас я поняла, что в этом списке придется проставить немало крестов – лежанки изрядно опустели.