Его выбор

Вальтер оре-Марлоу лежал дальше от входа, отгороженный от прочих тонкой тряпкой.

– Как он? – тихо спросила я у дежурного лекаря. Человека без лица, без сил и без какой-либо надежды.

Мужчина проследил взглядом и чуть заторможенно ответил:

– Тяжело, но выживет.

Я кивнула и шагнула за импровизированную перегородку.

Вальтер спал. На деревянной чурке рядом едва горела керосиновая лампа, стояла тарелка с водой и тряпица в ней.

Жар?

Я медленно и очень осторожно коснулась лба мужчины, и в первое мгновение он показался мне раскаленно-горячим, а во-второе – ледяным. Но мгновение испуга прошло, и я поняла, что Вальтер в порядке. Дыхание ровное, горячки нет. Я осторожно приподняла край покрывала, чтобы убедиться, что бинты чистые, и кровь не идет.

Закусила губу и замерла на миг. Сказать? Не сказать? Проснется? Не проснется?

Кто-то заворочался и громко застонал, и это вырывало меня из собственных мыслей. Я осторожно положила рядом с лампой шкатулку с орденом и бумагами о даруемых в соответствии с орденом привилегиях. Склонилась к Вальтеру и легонько коснулась губами его лба.

– Прощай, – тихо выдохнула я и ушла, не оборачиваясь.

Казалось, в спину мне раздался тихий вздох. Показалось? Показалось. Среди этих стонов всякое может показаться.

Глава 17

Клэр оре-Роул знала и любила каждого из своих бойцов как сына, как брата. Капитан всегда была в курсе настроения личного состава и подробностей их жизни. В этом не было праздного женского любопытства, лишь банальный расчет. Ведь зачастую в моменты смертельной опасности слабым звеном всего отряда становится тот, чье душевное равновесие нарушено. А это может быть фатально для всех ее подчиненных. Чаще всего, конечно, от разного рода уныния ее бойцов спасала хорошая бутылка и отзывчивая девица.

Но не в этот раз.

– Принцесса необычно щедра, – прокомментировала оре-Роул шкатулку на столе.

Вальтер ничего не ответил, равнодушно разглядывая потолок.

– Ты злишься, – констатировала капитан.

На это маг тоже промолчал. Женщина подумала и добавила:

– Полчаса назад Демира покинула форт Патронум.

А эти слова заставили Вальтера одним рывком подскочить на ноги. Но далеко маг не ушел – рана дала о себе знать, и мужчина начал оседать на пол. Клэр подставила ему плечо и уложила обратно на лежанку.

– Далеко собрался?

– Мне нужно с ней поговорить, – процедил бледный маг сквозь сжатые зубы.

– Ты не догнал бы ее даже без дыры в бочине, – спокойно проговорила Клэр. – И судя по этому шикарному ордену, вы виделись.

– Я спал.

– Или делал вид.

Маг упрямо замолчал, откинувшись на каменную подушку.

– Что, ты оказался слишком благороден, чтобы закрыть собой принцессу от стрелы, и слишком горд, чтобы рассказать ей о своих чувствах?

Серые глаза сверкнули зло и отчаянно. Мог бы – вцепился в глотку. Но он не мог даже встать, а потому с трудом нацепил равнодушие и отвернулся.

– У тебя неделя, чтобы начать сносно держаться в седле. Потом мы уходим, – спокойно проговорила капитан, возвращаясь к причине своего визита.

– Куда? – безэмоционально спросил Вальтер.

Ему по большому счету было все равно, в какой мясорубке сорвать свою боль.

– Есть работёнка, – усмехнулась оре-Роул и вышла.

Хорошо оплачиваемая, непыльная работёнка. В Ирониуме.

Глава 18

– Ты издеваешься? – устало спросила я.

Несколько часов назад мы посадили моих женихов на королевский поезд, а сами пообещали присоединиться через пару станций и отправились куда-то.

Собственно, «куда-то» оказалось транспортным узлом грузовых дирижаблей.

– Ничуть, – спокойно ответил брат. – Но если допустить, что дирижабль сюда рухнул по твою душу, то что помешает пустить паровоз под откос?

– Допустим, – я не стала спорить с очевидным, сил не было даже сидеть, не то, что спорить. – Но ты подумал о моей маленькой проблеме?

– Естественно, – ответил брат и сунул мне в руки полуторалитровую бутыль с каким-то мутным содержимым.

– Это что? – я брезгливо осматривала тару без намека на этикетку.

– Общая анастезия.

– Что??

– Армейский самогон.

Я покосилась на Кириона, ожидая, что это какая-то несмешная офицерская шутка, но нет, брат был исключительно серьезен.

– Ладно. Хуже мне уже точно не будет, – пробормотала я и отхлебнула с горла.

Вкус был как у керосина. Запах, впрочем, тоже. А по ощущениям будто сквозь глотку протащили колючую проволоку.

– Ну как? – спросил Кирион.

– Отвратительно.

– И прекрасно. Ты пей-пей, не отвлекайся. Нужно поддерживать такой уровень хмеля в крови, чтобы не было страшно и не начинало тошнить.

Потом брат посмотрел, как я прикладываюсь к бутылке, и задумчиво добавил:

– Впрочем, если тебя будет тошнить всю дорогу, это тоже неплохо.

– Почему? – просипела я.

– Потому что когда тело предает, некогда предаваться душевным терзаниям.

– Тебе виднее, – усмехнулась я.

На третьем глотке самогон уже не казался таким отвратительным, хотя все еще чем-то напоминал керосин.

Мы въехали на территорию порта, брат коротко переговорил с начальником, и уже через четверть часа мы оказались в пустом трюме грузового дирижабля. Среди пустых коробок, забытых тряпок и обрывков веревки прямо на полу сидело аж два высочества – мое и брата. И пили сивуху прямо из горла.

– Ты как? – спросила брат, когда мы оторвались от земли.

– Нормально, – усмехнулась в ответ.

– Я не про полет.

– Я тоже.

Кирион помолчал, приняв бутылку из моих рук.

– Первая кровь – это всегда сложно. Она впечатывается тебе на подкорку на всю жизнь.

– Эта война бессмысленна – тихо произнесла я. – Они ненавидят нас по религиозным причинам, мы их – по антропологическим.

– Любая война бессмысленна, – усмехнулся брат, глотнув самогон.

– Матриархи закрывали глаза на Фронтир, да?

– Да, – глухо ответил Кирион. – Так проще. Удобнее. И дешевле, чего уж там.