Эгоист

А снаружи зажегся свет, осветив каждый угол ангара. С визгом шин внутрь ворвались машины с проблесковыми маячками. Синие полосы света на стенах сменялись красными.

— Вот ты и попался, — процедил Алан. — Не думал, что это будет так просто. Нет здесь никакой девочки, Джек. Только идиот, который возомнил себя супергероем и проглотил мою наживку.

Мужской голос что-то неразборчиво произнес на арабском в громкоговоритель, призывая сдаться. Снаружи захлопали автомобильные дверцы. Потом раздался визг помех, стук, покашливание и другой голос заговорил уже на английском.

— Я видел, что ты на грани, Джек, — продолжал Алан, улыбаясь. — Я рассказал об этом выше, куда следовало. Таким людям, как ты, не место на этой работе, — выплюнул он. — Сдавайся, Джек. Твое время вышло.

— Твое тоже.

Я разжал кулаки и выпрямился.

Снял с ремня гранату, которую все это время держал за спиной под футболкой.

— Что… — побледнел Алан. — Ч-ч-что это…

— Ты прекрасно знаешь, что это.

Алан принялся резко ползти в сторону распахнутого люка, подволакивая окровавленную ногу, повторяя, как умалишенный:

— Нет… Не надо, Джек, не надо. Ты же не псих? Ты не сделаешь этого!..

Я на миг прикрыл глаза, снова повторив про себя слова, которые так и не сказал Элен: «Она важна для меня».

А потом выдернул чеку.

Глава 26. Элен

Когда я открыла глаза, то увидела над собой белый больничный потолок, поделенный на квадраты. Возле моей койки стоял мужчина лет шестидесяти в безупречном костюме, цвета мокрого асфальта. Чуть позади его плеча стояла медсестра.

Оба, похоже, ждали моих слов. Только каких?

Я снова остановила взгляд на мужчине с темно-русыми волосами и зелеными глазами. Почему он казался мне таким знакомым?

— Мисс Джонс, я рад, что вы очнулись, — произнес он на безупречном британском английском.

Чего?!

Не обращая внимания на то, что мои глаза, должно быть, полезли на лоб, он продолжил вкрадчивым аккуратным голосом:

— Мое имя Филипп Честертон. Меня направили в Тунис, чтобы помочь вам, как поданной британской короны.

Я моргнула, пытаясь осмыслить тот факт, что успела стать британкой. И ради меня из Лондона направляют чиновника, у которого одни только запонки дороже моей прежней годовой зарплаты.

— Вы помните, что с вами произошло, до того, как вы оказались в больнице?

— Не давите на нее, — всполошилась медсестра. — Вы же помните, допрос должна проводить полиция…

Он остановил ее одним резким властным движением — поднятой ладонью. Меня прошило ознобом, таким узнаваемым был этот жест.

— Помните, мисс Джонс? — повторил он.

Честертон так выразительно на меня смотрел, что до меня быстро дошло, какой вариант ответа на его вопрос будет правильным.

— Эм… Нет?

Честертон кивнул.

— Хорошо. Я так и думал. Вас ждет полиция, чтобы опросить вас о том дорожно-транспортном происшествии, после которого вы угодили в больницу. Не переживайте, я уже вызвал вашего адвоката.

У меня и адвокат есть?

— Вы можете встать? — продолжал Честертон. — Испытываете ли вы головокружение? Тошноту? Слабость?

— Все нормально, только очень хочу пить.

— Сейчас, — отозвался Честертон. Он подал знак медсестре, и та подала мне пластиковый стаканчик.

Краем глаза я по-прежнему наблюдала за британцем. И когда он повернулся в профиль, то закашлялась, подавившись водой.

В профиль он был просто копией Джека.

Отец? Я бы так и решила, если бы Джек не рассказал мне о том, что его отец погиб, когда ему было три года. Отчим? Но тот человек тоже был мертв, да и вряд ли в его характере было примчаться через половину мира на помощь неизвестной женщине. И не мог он быть настолько похож на пасынка.

Оставался только… дядя.

Тот самый брат матери, который воспитывал Джека после смерти родителей в автокатастрофе.

А значит, Джек прекрасно знал, чем завершится вечер в «Сиди Дрисс», и готовился к этому. И неслучайно коснулся своей биографии, пусть наверняка и не всей. Он хотел, чтобы я знала о том, что у него есть родственник.

Филипп Честертон ответил мне непроницаемым суровым взглядом. Именно так Джек Картер смотрел на меня впервые, в том коридоре отеля, когда сбил меня с ног. Этот взгляд было ни с чем не спутать.

Я всхлипнула, зажав рот рукой.

— Все в порядке, мисс Джонс? — тут же отозвался Честертон.

— Надеюсь, никто не пострадал?… В том ДТП? — спросила я хрипло.

— Только та пальма, в которую врезался ваш «Хаммер».

Ого, у меня и «Хаммер» был. Правда, недолго.

Наверное, это хорошо, что нет других пострадавших? Значит, Джек жив или он просто был не со мной?

— Бедная пальма, — выдавила я из себя. — А других новостей за это время нет? Как долго я была…

Я хотела сказать «в отключке», но британские леди, к которым присылают дипломатов, так не говорят. Но я не знала английский, на котором говорили в высшем свете потомственные аристократы.

— Без сознания? — мигом подсказал Честертон. — Недолго, вы не пропустили ничего интересного. Разве что аэродром шейха пока закрыли на ремонт.

— Аэродром? — повторила я едва слышно. — Почему?

— Не буду лишний раз вас тревожить сейчас, я введу вас в курс наших дел немного позже, — отозвался Честертон, косо поглядывая на медсестру. — Давайте пока уладим наши недоразумения с тунисской полицией, хорошо?

— Но я совершенно ничего не помню…

— Адвокат объяснит вам, что нужно делать и как отвечать, не волнуйтесь, мисс Джонс.

Медсестра помогла мне одеться. Мои руки тряслись, от шока, неожиданности и страха. Это была не моя одежда. Новая, как объяснил Честертон, поскольку моя пришла в негодность после пожара в машине.

Я чудом не сгорела заживо, сказал он мне. Какой-то мужчина проезжал мимо и вовремя вытащил из машины. Я смогу встретиться и поблагодарить своего спасителя позже.

Я только кивала, как заведенная кукла.

Честертон провел меня по больничному коридору к другой палате, где стояли стол и стулья, и было полно полиции. Я совсем растерялась, если бы не Честертон и другой мужчина, который назвался моим адвокатом. Нам дали время, чтобы он объяснил мне, как себя вести.