Егор Смирнов: каникулы в СССР. Том 1

У меня даже челюсть отвалилась.

— Стас, ты уверен? — изумленно спросил я. — Детским голоском — Чака Берри? Это же классика! Я, конечно, не против. И очень даже хочу…

— Ну вот и все! Решено! — Восторженно перебил меня Стас. — Главное, что ты хочешь, а остальное все ерунда! Это будет событие! О нем будут говорить, вот увидишь. Ты станешь знаменитым на весь район. Офигеть! Мне бы так играть в одиннадцать. Да я бы за это все отдал!

Он взял у Сани флягу, которая прошла по кругу и сделал еще один глоток.

— Парни, только теперь репетиции каждый день. — Он оглядел всех вопросительным взглядом и, получив молчаливое согласие участников группы, удовлетворенно кивнул. — Ровно в три, как сегодня. У нас есть четыре дня, и это капец как мало. Но надо успеть. Следующее выступление только через месяц. Так долго я ждать не хочу.

Вот так незатейливо и совершенно неожиданно для себя я стал участником группы «Контуженные логопеды». Я боялся, что Санька будет на меня в обиде. Ведь я, хоть и на одну песню, но потеснил его роль соло-гитариста. Но, похоже, он был совсем не против. Наоборот, после небольшой передышки он всучил мне гитару и нетерпеливо сказал:

— Егорыч, будь другом, покажи, как ее играть.

— Не-не-не, Сань, — тут же возразил Стас. — У нас есть еще полчаса. И это время мы потратим на репетицию новой песни. А если Егор сегодня будет у школы, там его и попросишь показать.

— А мне что в это время прикажешь делать? — буркнул Саня.

Стас вырвал листок из лежащей на столе тетради и положил его перед временно отстраненным от дел соло-гитаристом.

— Смотри внимательней за игрой Егора и набрасывай партитуру, — ответил он Саньке — Что не уловишь, потом он тебе покажет. Делов-то.

— А это идея! — Саня сделал еще один глоток из фляжки и, схватив ручку, начал быстро расчерчивать листок.

Мы прогнали еще несколько раз новую песню. Стас пытался мне подпевать, но, похоже, слов он особо не знал.

— К завтрашнему дню все выучу, Егорка. И мы ее вместе забацаем, — пообещал он, когда репетиция закончилась.

После этого, быстро глянув на часы, Стас засобирался.

— Парни, мне срочно надо уйти. Сань, закроешь тут все и ключи на вахту закинешь, хорошо? — торопливо спросил он.

— Не вопрос. Сегодня во сколько у школы?

— Давай часиков в девять, — бросил через плечо Стас, выбегая из комнаты.

Было похоже, что он совсем забыл о какой-то важной встрече.

Я тоже долго задерживаться не стал и, попрощавшись с парнями, вышел из клуба. В этот момент в моей голове царил настоящий хаос. Столько событий произошло за эти три дня. И последней каплей стала прошедшая репетиция. Мне надо было успокоиться и привести мысли в порядок. Я обогнул ДК и неспеша пошел по небольшому скверу. Сейчас здесь было совсем безлюдно. Устроившись на скамейке, я стал обдумывать свои дальнейшие действия, а также строить планы на обозримое будущее.

От этого занятия меня оторвал отдаленный и весьма грубый окрик:

— Садись в машину, дятел!

Я поднял глаза и увидел вдалеке длинного мужика в спецовке, который заталкивал в черную «Копейку» какого-то парня. Тот даже не пытался сопротивляться. Перед тем, как исчезнуть в сумраке салона, он повернулся и быстро глянул в мою сторону. Наши взгляды на мгновение встретились, и я в нерешительности застыл, не зная, что делать.

На меня смотрел Стас Тимофеев.

Глава 26

Увидев меня, он едва заметно и несколько обреченно покачал головой, а потом забрался в салон. Мужик запрыгнул за ним, машина резко взвизгнула тормозами и сорвалась с места, скрывшись за ближайшим поворотом.

Я понимал, что в этой ситуации абсолютно ничего не могу сделать. Похоже, что и Стас, судя по его странному жесту, тоже не хотел, чтобы я ввязывался. А значит оставалось только надеяться, что с ним все будет в порядке. С другой стороны, я наверняка знал, что Стас доживет до конца лета. Значит сейчас особых причин беспокоиться за его жизнь нет.

— Во что ты ввязался, Стас? — задумчиво буркнул я себе под нос. И тут меня пронзила внезапная догадка. — Твою ж мать! Если официальная версия смерти Стаса ошибочна, то значит есть шанс…

Зацепившись за эту мысль, я вскочил со скамейки и нервно зашагал по скверу, обдумывая различные варианты своих будущих действий. В конечном итоге я пришел к мысли, что надо узнать поподробнее про эту темную историю с черной «Копейкой» и тем длинным мужиком. А это значит, что мне придется какое-то время последить за Стасом. Конечно, я был сильно ограничен в своих текущих возможностях. Особенно это касалось полного отсутствия технических средств. Но, как говорится, попытка — не пытка. Лучше хоть что-то делать, чем просто сидеть сложа руки.

Остановившись на этом решении и немного приведя мысли в порядок, я направился к остановке общественного транспорта. В животе со страшной силой урчало. Организм срочно требовал восполнения потерянных на репетиции ресурсов.

Вернувшись домой, я забежал в ванную, привел себя в порядок и направился на кухню. Сегодня на ужин был рассольник и макароны по-флотски. От одного вида этой еды я чуть слюнями не захлебнулся. Начерпав поварешкой супа в глубокую металлическую тарелку, я расположил ее на плите на круглой, покрытой небольшими отверстиями, металлической подставке и зажег газ. Честно говоря, в этот момент мне остро не хватало микроволновки.

Но как только я попробовал вкуснейший рассольник, то сразу позабыл о своей тоске по будущим благам цивилизации и полностью отдался процессу наслаждения аппетитным ужином.

Когда я закончил с едой и вымыл посуду, то услышал, как скрипнула входная дверь. Сестра не могла так рано вернуться с прогулки. Поэтому оставался только один вариант: отец пришел с работы. В подтверждение этому я тут же услышал из прихожей его тихое покашливание.

— Пап, привет! Тебе ужин подогреть? — крикнул я с кухни.

Ответом мне было гробовое молчание. Через четверть минуты отец заглянул на кухню. Его взгляд был удивленным и где-то даже немного подозрительным.

— Это точно мой сын? — спросил он и окинул меня пристальным взглядом.

Да, признаюсь, что я никогда не приветствовал отца, когда тот возвращался усталый с работы. А предложение подогреть ему ужин было вообще из области ненаучной фантастики. Однако, сейчас мне очень хотелось исправить то, что я справедливо считал ошибками юности. И именно поэтому я вновь не устоял перед абсолютно нетипичным для меня поведением.