Эхо далекой битвы

Напряжение постепенно уходило, скатывалось с рук, ног, плеч. Дыхание выровнялось. Дрожь прекратилась.

— Возвращайся, Трис, — сказала доктор Мозес, беря его за руку. — Так что пугает тебя?

— Кровь. — Он поморщился. — У меня на пальцах кровь.

— Откуда она взялась?

Тристан содрогнулся. Дыхание снова стало прерывистым.

— Все уже в прошлом, — убеждал его голос доктора. Ее пальцы слегка сжимали ладонь юноши. — Откуда взялась кровь?

— Я… заколол его. — Он всхлипнул. — Я… УБИЛ его! У меня на руках ЕГО кровь!

— Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Меня тошнит. — Он прерывисто дышал. — Ужасно… отвратительно… словно я сделал что-то ужасное…

— Успокойся. Все уже в прошлом. Отдыхай. — Мозес ласково поглаживала его руку. — Ты в безопасности. Тебе ничто не угрожает.

Тристан снова оказался на Ганволде, в высокой зеленой траве, под бирюзовым небом. Солнце согревало его тело, прогоняя дрожь, высушивая слезы… Но прошло еще много времени, прежде чем юноша начал расслабляться.

— Нам нужно поговорить еще кое о чем, — сказала доктор. — О твоем отце.

Утро Ганволда вышло из фокуса и растворилось, сменившись другим утром, тем, когда его впервые навестил адмирал Середж. На нем был стерильный костюм, и черты лица под прозрачным колпаком казались слегка смазанными. Тристан тяжело вздохнул.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мозес.

— Я злюсь… и мне страшно.

— Злишься? Но почему?

— Потому что… он не пришел мне на помощь… когда мама болела и… когда губернатор… держал меня в заложниках.

— Губернатор Реньер?

Это имя снова отбросило его в прошлое.

— Да.

— Что еще тебя злит?

Тристан нахмурился.

— Я… Меня избили за то, что он сделал… губернатору.

— Что сделал твой отец?

— Он… предал его. Из-за моего отца губернатор лишился своей родины… своих детей. Он… убийца-сферзах.

— Откуда ты все это знаешь?

— Мне рассказал… губернатор…

Юноша замолчал. Пауза затягиваласы

— Ты сказал, что тебе было страшно, — начала Мозес.

Тристан заерзал.

— Да. Я боюсь, что меня закроют… одного в комнате. И еще… что он снова изобьет меня!

— Это все закончилось, Трис. Все в прошлом. Здесь ты в полной безопасности. Тебе ничто не угрожает.

Звук ее голоса убеждал юношу в том, что он действительно в безопасности. Тристан вздохнул.

Но разговор еще не подошел к концу.

— Как ты думаешь, зачем твой отец сделал все это? — спросила она.

— Потому что так же поступал и губернатор.

— И ты думаешь..?

— Да, — резко бросил он.

— Потому что..?

— Потому что губернатор сказал… — Тристан отвернулся, было видно, что ему трудно говорить, — что мой отец такой же, как и он.

— И ты этому веришь?

Вопрос озадачил его.

— Да.

— Потому что..?

Он недоуменно пожал плечами и нахмурился.

— Потому что так сказал губернатор.

Оба замолчали. Наконец Мозес спросила:

— Что ты чувствуешь, когда губернатор рассказывал тебе все это?

Тристан задумался, прикусив губу.

— Мне было… больно… и стыдно. Я не хотел, чтобы это оказалось правдой.

— Ты поверил ему?

Он снова пожал плечами, явно сбитый с толку таким вопросом.

— Мне казалось, что он говорит правду. Губернатор сказал, что моя мать ничего не знает об этом.

— И ты по-прежнему веришь ему?

Тристан задумался.

— Не знаю. — У него щипало в горле, во рту появился неприятный привкус.

— А ты хочешь верить?

Юноша открыл глаза и взглянул на нее. «А разве можно не верить?» — говорил его взгляд. Но сказать этого Тристан не мог.

Она опять коснулась его руки.

— Нет ничего плохого в том, что мы верим не всему, что говорят люди. Ты сам должен все обдумать и решить, нужно ли верить. Понимаешь?

Трис подумал и кивнул.

— Хорошо. Теперь отдохни немного.

Юноша снова оказался на Ганволде… в траве… в тишине и покое. Затем доктор Мозес спросила:

— Можно мне задать тебе еще один вопрос?

Ему было хорошо, и он спокойно ждал продолжения.

— Твоя мать упоминала… с тобой был друг… Расскажи мне о нем? Кто он?

— Пулу. Мой брат.

— Твой брат?

— Так он меня называет.

— Продолжай.

— Я бегу по траве. Я маленький, а трава высокая… почти с меня. Пулу гонится за мной, а я смеюсь и убегаю. Я падаю… у меня болит колено. Я плачу.

— Продолжай.

— Пулу поднимает меня, держит на руках и слизывает кровь с ноги. Он говорит, что все в порядке, утешает меня и… — Тристан улыбнулся, — облизывает мое лицо.

— Где сейчас Пулу?

У Тристана замирает сердце.

— Не знаю.

— Когда ты видел его в последний раз?

По телу юноши пробежала дрожь. Руки его ухватились за матрас.

— Он в кресле второго пилота. Я отстегиваю страховочные ремни… и он падает на меня. У него… изо рта идет кровь… глаза смотрят на меня… — Тристан почувствовал, как подступают слезы. Голос его внезапно сел.

— Они захватывают наш корабль, — заикаясь продолжил он. — На них скафандры. — Сердце его бешено колотилось. — В дыму снуют неясные фигуры… кто-то встает. Я пытаюсь… я падаю… Они уносят меня от него.

— Это тоже в прошлом, Трис. Сейчас ты в безопасности. Отдыхай. Ты слышишь меня?

Он кивнул.

— Сейчас я выведу тебя из гипноза. Помни, о чем мы с тобой говорили… Теперь это не будет беспокоить тебя. Ты сможешь рассказывать об этом. Когда я понадоблюсь, позови меня.

— Хорошо, — вздохнул юноша.

— Очнешься, когда я назову твое имя. — Она умолкла. — Проснись, Тристан.

Он моргнул и уставился на Либби Мозес. Казалось, из его души выпустили кишки, и теперь они лежат перед доктором во всей их уродливости.

— Мы почистили твои раны, Трис, — сказала женщина и положила руку ему на плечо. — Теперь можем начинать лечение.