Эхо войны

— А после визита бойцов Пахана за золотом? — прищурился Борис — На трупах оружие осталось при любом раскладе.

— Если и есть огнестрелы, то к ним нет патронов. Опять же — я не знаю, я гадаю, а это путь к проблемам.

— Ладно, тогда спрошу по-другому — чего бы ты больше всего опасался в тех местах?

— Больше всего? Шипов или скрытых ям посреди дороги — признался я — Если пропорем покрышки, то всем хана — толпой возьмут. Не получится массой нас задавить — возьму измором, воды надолго не хватит, в железной банке грузовика быстро станем сухофруктами. Автобус… те погибнут сразу….

— Ну, нашим покрышкам шипы не страшны — хмыкнул русский — А вот ямы… Ясно, пойдем самым малым ходом и…

— Позади автобуса — продолжил я, не дожидаясь окончания фразы — Метрах в пятнадцати от них.

Борис пристально взглянул на меня, но я спокойно выдержал взгляд и пояснил:

— Так у всех шансов больше. Если они вляпаются — нам проще будет их вытащить. Грузовик мощнее, на нем установлен пулемет. И я видел, на что способна девушка с большой винтовкой. Но для боя ей надо расстояние. И главное — я видел, на что способны бойцы Татарина. Они протухшее мясо. Если мы серьезно встрянем, то процентов на семьдесят я уверен, что они попросту развернутся и сделают ноги.

— Невысокого ты мнения о своих… — неопределенно качнул головой Борис.

— Они не мои — отрубил я, невольно дернув щекой — Я сам по себе. Решать не мне, я лишь советую.

— А я склонен прислушиваться к хорошим советам — по-волчьи оскалился Борис, выключая карту — Так и сделаем. Еще вопросы, боец?

— Я не боец, я простой охотник. Да, вопросы есть — если ответите, конечно. Почему вас так мало? Двенадцать человек, одна машина, пусть и бронированная — не маловато ли, чтобы пускаться в дорогу через две страны?

Несколько секунд Борис молчал, покачиваясь с пятки на носок, затем, приняв решение, произнес:

— В первый день пути нас было шестьдесят пять человек и семь машин, из которых два БТР с полным боекомплектом. До того как пересечь границу Казахстана мы потеряли одну машину и нескольких человек — хороших и надежных бойцов, каждый из них был другом. В Соляных Пустошах Казахстана мы потеряли четыре машины и большую часть личного состава — когда наткнулись на кочевое племя, использующее пустынные колесные парусники. Местность там плоская как стол, ни единого пригорка и постоянно дует сильный ветер. Ушли только благодаря темноте. Я удовлетворил твой вопрос, Битум?

— Ага — кивнул я, несколько ошарашенный столь лаконичным и одновременно столь полным ответом.

— Тогда приведи себя в порядок и полезай обратно в орлиное гнездо — русский кивнул на крышу грузовика — И смотри в оба. Да, кстати — тебе солнце глаза не жжет? У нас есть запасные солнцезащитные очки. Еще не хватало, чтобы проводник ослеп.

— Нет, спасибо — отказался я — Все нормально.

— А Ильяс очки носит.

— Он носит. Я нет — коротко ответил я, снимая с пояса флягу с водой.

— Ну-ну — прогудел Борис и развернувшись, пошагал к кабине машины.

А я сделал экономный глоток, прошелся безразличным взглядом по высыпавшим из грузовика русским чужакам в песчаном камуфляже и пошел к ближайшим кустикам саксаула.

— Битум — крикнул Виктор, мочась в песок прямо из кузова грузовика — Не стесняйся, здесь все свои. Если что мы отвернемся.

Дождавшись пока стихнет дружный хохот, я посмотрел на шутника и спокойно произнес:

— Нет смысла выливать влагу на бесплодный песок. Саксаулу вода нужнее.

И пошел себе дальше, расстегивая пряжку солдатского ремня.

В спину донесся несколько озадаченный голос крепыша Виктора:

— Да, мужики… восток дело тонкое.

Глава шестая Мертвый исполин и звериное племя людоедов

С насеста на железной крыше грузовика завод я увидел сразу, едва мы объехали невысокую, но крайне широкую гору. Дорога шла по ее взрезанному склону, рядом с засыпанной песком и заросшей пустынной колючкой железной дорогой. Впереди ехал школьный автобус, почти скрытый облаками пыли, закрывающими немалую часть обзора. Поэтому я посматривал больше по сторонам. И когда мельком бросил взгляд вперед, то был просто ошарашен представшей передо мной картиной мертвого золотодобывающего завода. Настоящего исполина, выглядящего невероятно чужеродно на фоне окружающей его пустыни. Огромные и длинные цеха, чьи стены сложены из гигантских бетонных блоков, толстенные металлические колонны рядами вздымающиеся к небу и поддерживающие крышу гигантского сооружения.

Вдоль покрытого колючей проволокой бетонного забора тянулась лента дороги — единственное относительно ровное и проходимое для машин место среди пустыни изрытой ямами, утыканной изломанными конструкциями, вышками электропередач и холмами из отработанной горной породы. Нет, проехать, конечно, возможно и там, но пришлось бы изрядно попетлять, останавливаясь на каждом шагу и постоянно проверяя дорогу. Шипы и колючка шинам грузовика может и не страшны, но вот если он наедет на торчащий из песка излом металлической балки или трубы, резину изорвет в клочья,… а такого железного хлама здесь в избытке. Чтобы убедиться в этом, достаточно окинуть окрестности вокруг завода придирчивым взглядом. Как-никак завод проработал полвека, исправно снабжая сначала СССР, а потом только Узбекистан свежим притоком золота и вокруг него успело скопиться немало отработавших свой ресурс непонятных штуковин и отвалов. Хватало и полузанесенных глубоченных рвов и траншей вырытых для странных целей.

На несколько секунд я отвлекся и огляделся по сторонам, не позабыв бросить короткий взгляд назад. Не заметив ничего подозрительного, вновь завороженно уставился на неуклонно приближавшийся завод. Я сосредоточил внимание на пыльной и ржавой металлической ленте, приткнувшейся впритык к автомобильной трассе — поезд, вернее, его жалкие проржавевшие останки. До этого дня я видел поезд только на цветных книжных картинках и фотографиях в изорванных журналах. Зато много раз слышал истории о тех несчастных, кто оказался во время начала апокалипсиса за сорок километров от города.

Когда начался весь бардак и паника поезд как раз прибыл, чтобы забрать уставших работяг и отвезти в город — это я знал со слов Тимофеича и Палыча. И я их словам и памяти доверял полностью. Но поезд с места больше не тронулся — охранявший государственный объект батальон получил какой-то приказ из столицы и не дал разрешение на отправку. Дело дошло до стрельбы на поражение прямо рядом с поездом. Куча народу полегла ни за что. Выжившие разбежались кто куда, а затем направились к городу пешком — в то время пустыня была безопасна и практически всем удалось благополучно добраться. За исключением сердечников, диабетиков, беременных и пожилых, падавших прямо на асфальт, чтобы больше никогда с него не подняться — сорок пять градусов жары как-никак. Это была Первая Волна — рабочие преодолевшие расстояние и вернувшиеся в охваченный анархией город, к родным и близким.

Вторая Волна заводских и карьерных рабочих достигла границ города на следующий день. Ведь с теми, кто оставался внутри завода на ночную смену поступили еще хуже — их наглухо заперли внутри бетонных коробок цехов или внутри шахты и велели продолжать работу, словно ничего не случилось. Предприятие режимное, всего несколько выходов из каждого цеха и везде стальные двери, на окнах мощные решетки. Выбраться не так просто, а за дверями озлобленные военные с автоматами наперевес. Повсюду шла ядерная война, весь мир трясся в судорогах агонии, а золотодобывающий завод продолжал работать на полную мощность еще целые сутки, добывая золото для уже несуществующей страны.