Екатерина Великая (Том 2)
Шрифт:
– Что могу сказать?! Я в таких пасквилях не судья, пока прощения прошу, благодетель. В суд, по делам пора… Мытарят меня… И конца нет… Последние гроши проживаю. Уж не взыщи…
– Нет, нет, я знаю. Не держу тебя. Обедать приходи… Да, кстати: правда, что на последней игре у графа Матвея Апраксина семёновский капитан Жедринский тридцать тысяч проставил?
– Верно, ваше превосходительство. Я сам и был при том. Больше тридцати. В семидесяти сидел. Да сорок отыграл кое-как. А остальное гнать пришлося. Не беда, Апраксин к Жедринскому на фараон заглянет, они сквитаются. Банку всегда больше, чем понтам, везёт, дело известное.
– Правда твоя. Ты мне дай знать.
– Не премину, ваше превосходительство. Ваш слуга…
И с низким поклоном поэт вышел от фаворита…
Тяжёлые минуты пришлось пережить на другой день императрице, Зубову и всем обитателям столицы.
Около полудня какие-то отдалённые, глухие удары, словно раскаты далёкой грозы, стали доноситься до слуха всех, живущих в Петербурге и его окрестностях.
Заслышав бухающие удары, Екатерина вздрогнула, побледнела и подняла глаза на Зубова и других, кто сидел и стоял вокруг её невысокого стола, за которым совершала государыня свой малый туалет.
– Канонада! – едва могла выговорить Екатерина. – Так близко… Послать узнать: что такое?..
Несколько человек кинулось из комнаты.
Зубов тоже сделал было движение, но почувствовал, что ноги ему не повинуются, и стоял жалкий, позеленелый, с дрожащей нижней губой.
Другие тоже выглядели не лучше.
И вдруг, как боевая труба, прозвучал голос государыни, совершенно и быстро овладевшей собою:
– Да что вы, друзья!.. Я и забыла, мне нынче принц писал, что адмиралы мои победу готовят над шведским флотом, который умышленно ближе к берегам нашим подманили. Успокойтесь, принц вести пришлёт скоро…
И она приказала продолжать свой туалет как ни в чём не бывало и вышла потом к ожидающим её напуганным придворным, спокойная, ясная, даже весёлая, как всегда. И, глядя на эту удивительную женщину, все воспрянули духом.
Но испытание не кончилось. Прискакал с берега курьер. Ещё сама Екатерина только знакомилась с подробным донесением, а уж все близкие знали, в чём дело.
Принц Нассауский выслал разведочные суда своей гребной флотилии издали наблюдать за ходом морской битвы двух сильных флотов. Командир одного русского фрегата, не поняв сигнала, вышел из строя и сломал всю линию русских кораблей. Желая поправить дело, старик адмирал Крузе подал сигналы перестроиться. Вся русская флотилия круто повернула к берегу. Лодки принца приняли это за бегство. Дали знать Нассау, и тот послал гонца известить Екатерину. Подступ к столице мог оказаться незащищён, и государыня должна была принять меры…
Пока потрясённые этой вестью министры и сановники, военные и гражданские чины обсуждали, как поступить, на Выборгской стороне громко прогремела пушечная канонада…
– Шведы входят в столицу! – с ужасом пронеслось по всему городу.
Кто мог, бросились бежать.
Бледная, со слезами на глазах, Екатерина приказала немедленно узнать, что там происходит.
Прошло больше часу.
Молча сидели все и ждали. Из сараев уже выкатили кареты, вывели и заложили лошадей. Стали спешно собирать всё самое драгоценное и необходимое.
Наконец прискакал посланный гонец, за ним явились Архаров, и Рылеев:
– Успокойтесь, ваше величество. Врагов не видно… Это несчастье вышло небольшое. Видно, уж Господь попустил… В лаборатории, на артиллерийском дворе, огонь заронил кто-то… До пятисот бомб снаряжённых взорвало на воздух.
– А погреба? Порох там…
– Всё цело, государыня… И не убило никого. Один солдат сгорел. Видно, он трубкой огонь
и заронил… Покарал его Бог… Всё цело. Стёкла повыбило… Дело пустое…– Ну, слава Богу. Не попустил Господь. Что ещё там?
Бурей ворвался второй гонец:
– Бог милости послал, ваше величество! Прощенья просит принц. Не понял он боя… Напрасно потревожил своим донесением… Отбиты шведы. Флот наш под защитой своих батарей у Сескари стоит… Вот тут всё писано…
Офицер-моряк, полумёртвый от быстрой езды и волнения, подал пакет Екатерине.
Все вздохнули свободней.
Но после этого страха несколько дней были больны и государыня, и Зубов, и многие при дворе.
В близлежащих дачах запрещено было из пушек стрелять, как это случалось в торжественные дни. Фейерверков пускать нельзя было. Каждый выстрел или звук, похожий на орудийные залпы, слишком путал обитателей столицы и её дворцов.
На другой же день после канонады, так напугавшей столицу, пришли совсем добрые вести: Крузе соединился с флотом, стоящим в сорока верстах от Петербурга, в Сескари, а шведы очутились запертыми в шхерах близ Выборга и со дня на день могли ожидать полного разгрома.
Оправясь немного от своего нездоровья, Екатерина решила сама осмотреть флот и повидать своих храбрых моряков, отряды гвардии, которые так отважно делали своё дело.
Ранним июньским утром выехали из Царского Села открытые экипажи.
В первом сидела императрица, графиня Анна Петровна Протасова и Зубов.
Во втором – графы Ангальт и Безбородко с графом Валентином Платоновичем Мусиным-Пушкиным. В третьем экипаже ехали две дежурные фрейлины и одна из сестёр Алексеевых.
В Петергофе, куда направлялись экипажи, стояла наготове яхта, которая должна была отвезти государыню в Кронштадт. Там теперь стояли оба соединённые флота: адмирала Крузе и тот, который был у Сескари, не считая гребных судов флотилии принца Нассау.
Гладкая дорога, хорошее утро, счастливо миновавшая опасность – всё это располагало к бодрому, радостному настроению. И все спутники выглядели очень хорошо и весело.
– Видно, вместе с маем кончена наша маета, – заметила государыня, при случае любившая покаламбурить. – Шведы своими пушками заставили у меня в столице стёкла дрожать. Теперь пусть сами попляшут на воде без выходу… Говорят, все пути им принц своими лодочками отрезал… Боятся они этой флотилии после прошлогодней бани…
– А я слыхал, отозвался Зубов, – что принцем большие ошибки и тогда были допущены. Недаром в заграничных газетах шведский король такой обидной реляцией для нашего оружия свет удивил… Отвечать на всё можно. Не так уж ветрен король, чтобы зря писать. А теперь толкуют… я и от графа Салтыкова, и от иных слышал, совсем не дельно блокаду устроил принц. Генерал Салтыков берётся до последнего брёвнышка шведского весь их флот захватить, если бы ему поручили дело…
– То-то и есть, что он берётся, да ему не даётся. Можно ли принца обижать после всех удач его? И что за охота у моих генералов именно за те дела браться, на которых уже другие сидят? Как будто чего иного найти нельзя, если отличиться воистину охота моим генералам?.. Господи! Да будь я мужчиной… Уж сколько раз сказывала… Не стала бы под других подрываться… Сама бы столько отыскала подвигов для себя… Не слушай ты их, друг мой… Я знаю, ты считаешь себя обязанным графу Николаю Иванычу. Да и то помни: не без личных выгод он принял тебя под своё попечение. У каждого свой расчёт… А мне уж позволь самой думать, кто куда лучше подходит… Сколько лет этим делом занята была. Приловчилась, генерал. Верьте вы мне!