Экипаж Большого Друга

Привычная кабина «нулёвки» или, официально, МТ-кабина. Хотя, конечно, к мгновенной транспортировке окончательно привыкнуть невозможно. Разум сопротивляется, чувство каждый раз возникает — сплю. На выходе нас встретил Мирон, он стоял под пальмой, увидев, как мы выходим из кабины, сказал коротко:

— Идём, вас там заждались.

Мы вошли в кабинет, очень похожий на корниловский. Тот же минимум обстановки, не хватает лишь окон. Светлые стены, светящийся мягким светом потолок, на полу покрытие наподобие ковра с длинным ворсом сочного зелёного цвета.

Трое мужчин, что ждали нас, показались мне странно похожими на Корнилова. Покойного. Вперёд вышел высокий, широкоплечий, седой. В его лице почудились знакомые черты. Хорошее такое лицо, мужественное и открытое, как у политика на трибуне. Ага, точно. Он подтвердил мою догадку:

— Представимся. Первый директор Проекта, Красильников Олег Степанович. — Он слегка склонил голову. — Второй директор, Маш Дмитрий Матвеевич. — Сидевший за столом, пожилой человек, седыми лохмами похожий на Эйнштейна, слегка приподнялся в кресле. — Третий директор Долин Семён Ардалионович.

Долин показался мне похожим на нашего чемпиона по классической борьбе, одно время часто мелькавшего по телевизору, как будто вытесанный из куска камня, с грубыми чертами лица. Я, конечно, сразу забыл, кто из них первый, кто какой, но постарался запомнить имена. Не ожидал, что в руководстве Проекта окажется министр безопасности — Красильников. Он предложил нам присаживаться и продолжил:

— Вы знаете о гибели Корнилова и вашей команды, но спешка вызвана не этим. Время отправки экспедиции переносится на …чем раньше, тем лучше. Тому есть причина. Сила, что вызвала необходимость вашего участия в проекте, приобрела характер форсмажорный.

Он прошелся по кабинету, посмотрел на нас. Продолжил:

— Характер воздействия не изменился, это по-прежнему игра вероятностью, но на принципиально новом уровне. Нам такой уровень недоступен, нам нечего противопоставить. Вчера в наши базы ударили три метеорита. Вероятность события почти нулевая. Один из камней попал точно в ангар с планетарными модулями, где в это время и находились погибшие. Два других произвели разрушения на второй базе. Там обошлось без жертв.

Не скажу, что испытал потрясение, но мне стало очень неуютно. А если сейчас неизвестный стрелок как раз выцеливает нас прямо здесь, в кабинете. Посмотрел, как ведёт себя команда, и успокоился — всё ж мы где-то на самом нижнем уроне, над нами метров триста скальной породы.

Мирон, сидевший неподвижно, как изваяние, спросил:

— Разве нельзя развернуть над базами силовой зонтик? Мне кажется, это дело нескольких дней.

— Полевая защита — первое, что пришло в голову и нам, — быстро ответил Красильников. — Но дело в том, что противник, назовём для ясности явление так, в состоянии повлиять на исход любого события. Метеориты — пробный камень, извините за каламбур. Такие выводы сделали специалисты, исследующие «порчу». Да и последовавшие события… — Он усмехнулся. — Так что, если поскользнётесь и что-нибудь сломаете, то причина будет известна.

Тут заговорил Маш, голос у Дмитрия Матвеевича оказался к моему удивлению красивым баритоном, хотя к его внешности больше подошёл бы фальцет:

— Единственная возможность снизить вероятность любой неприятности — быть осторожным. Вашей практикой должна стать мания преследования. Обстановка такова, что мы будем вынуждены свернуть работы после вашего старта. На этот момент происходит эвакуация лунных баз, остаются службы, связанные с экспедицией. Большой Друг выведен из конуса воздействия порчи, за орбиту Юпитера. Мы сейчас отправляемся туда. Собственно, мы должны быть уже там, но возникли неполадки в энерговодах нулёвки. Та ветка, что связывает нас с кораблём, неустойчива. Техники просили три часа на ремонт. — Он посмотрел на часы. — Остался час.

Я хотел высказаться в том духе, что мы ещё не готовы, что отправляться таким составом, значит обречь дело на провал, что есть, в конце концов, подготовленные люди, которые умеют управлять кораблём и прочей машинерией гораздо лучше, но встретил взгляд Красильникова. Он почти ухмылялся, он готов был услышать именно это, взглядом он подбадривал — ну давай, докажи, что я прав. Поэтому неожиданно даже для себя я сказал:

— Мне нужно побывать дома. Крайне важно.

Красильников отвёл взгляд, и мне показалось, даже чертыхнулся. Тут подал голос Долин, молчавший до сих пор:

— Это исключено. Вы знаете, какие силы прикрывали вас со вчерашнего вечера? Просто удивительно, как вы целым вышли из той драки. Парни Олега Степановича чуть нервный срыв не заработали, в кустах сидючи. А мы забрать вас не могли, нулёвку колбасило — мама не горюй. Вокруг вашего, Саша, дома дежурили не меньше сотни человек. А вы там разговорами да провокациями развлекались. Пора взрослеть, капитан Кармагин.

Да, меня проповедь проняла, и в другое время мне стало бы стыдно. Но сейчас я сказал, глядя Долину в глаза:

— Я уже повзрослел, и вы меня не удержите. Я не прошу. Я просто изложил свои намерения… И ещё, мне нужен коммуникатор.

— И всё из-за девчонки? Бред! Да вы знаете, что вы ставите на кон? — Долин вскочил и почти кричал, сжимая кулаки.

— Знаю, — я старался выглядеть спокойно, — но повторяю — я не нуждаюсь в вашем разрешении.

— Принесите коммуникатор, пожалуйста, — сказал Маш, тронув сенсор на столе.

X

Я взял протянутый мне секретарём комплект связи и вышел из кабинета. В коридоре вынул мобильник, нашел номер Алёны, набрал комбинацию на браслете коммуникатора. Через пять гудков, что тянулись вечность, я услышал настороженный ответ:

— Да, слушаю, — ответила Алена. А могла бы и дать отбой, я всегда так делаю, когда на мобильнике не определяется номер.

— Алёна, я улетаю. Я хочу тебя увидеть, возьми такси, приезжай по адресу: переулок Свидетелей, дом три. Я буду ждать.

— Что случилось, Саша? — встревожилась она.

— Мало времени, я всё расскажу. Жду.

— Да, я понимаю. Еду.

В кабине я назвал адрес — офис шестьдесят семь, и через пару минут вышел из двери, украшенной той самой, краткой вывеской. Ранний осенний вечер вступил в свои права, зажглись фонари, в мокром асфальте блестели их отражения, мелкий дождик и полное безветрие — моя любимая погода. Спасибо, Город. Я это запомню.

На дорожку перед офисом из-за окружающих его кустов вырулила жёлтая «Волга». Алёна в расстегнутом белоснежном плаще выпорхнула из машины и бросилась ко мне, я поспешил к ней навстречу. Мы обнялись, но она сразу сделала шаг назад. В голосе тревога:

— Ты же сказал — три месяца. Что случилось? — спросила она тревожно.

— Случилось то, что и должно было. Стартуем, видимо, в ближайшие часы. И я пришёл проститься и сказать, что люблю, — такие трудные слова, каюсь, не раз произнесённые ранее, на этот раз дались легко и естественно. Просто, это правда, известная обоим. — Ты дождись. Я постараюсь вернуться поскорее.