Экипаж Большого Друга

— Да. Я привыкла ждать, я ждала пять лет. — Она постаралась улыбнуться и уткнулась мне в грудь.

Всё у меня внутри сжалось, хотелось плакать и сражаться. Неважно, с кем, но я знал за что. За улыбку и за зеленые глаза, за девчонку из соседней квартиры. Я прислонил ладони к ее щекам и осторожно поцеловал, почувствовав, как колотится сердце Алены. Ещё минута, и я никуда не полечу. Мы отстранились.

— Всё, Алёнушка, я должен идти, меня ждут, — с трудом выговорил я. Тут некстати вспомнились «парни Олега Степановича». Впрочем, плевать. Пора уходить ещё и потому, что я попросту опасен для окружающих. Велика вероятность, что со мной может случиться нехорошее, а значит, и Алёна под ударом.

— Пока. Буду ждать, пиши. Ведь у вас будет связь? — голос ее не дрогнул.

— Да, конечно. Пока. — Я сначала пятился, потом повернулся и бросился бегом к двери, убегая от желания ещё раз заглянуть в глаза.

И всё же у двери я оглянулся, она стояла под дождём и смотрела на меня. Свет фар, рассеянный дождем, окружил ее силуэт. Я поднял руку, она повторила мой жест. Я вошел в офис и, не задерживаясь, отправился к кабине. Пора работать, капитан.

XI

В «палисаднике» у выхода из кабины меня дожидалась вся компания в сборе. Начальство хмурилось, Круглый тайком показал большим пальцем — «молодец», Мирон, как всегда, выглядел невозмутимым. Никто не проронил ни слова, мы молча двинулись к лифту, так же в молчании спустились к МТ-кабине, связанной с Большим Другом. Она располагается не в столь живописной обстановке, как главная. Простая комната, сейчас заставленная обычными стульями. Мы расселись, я глянул на часы, оставалось еще не менее получаса до объявленного срока, если ремонтники не явят чуда.

И они таки явили. Не прошло и минуты, как в комнату вошел человек в комбинезоне и объявил, что всё готово. Поскольку кабина рассчитана на троих, то первыми пошли мы, экипаж Друга, по всему видать, весьма важные персоны.

Внутри Большой Друг выглядит весьма аскетично, по меркам Проекта, конечно. Лишь кают-компания устроена, как нечто среднее между оранжереей и баром. Остальные помещения радуют стерильными голыми стенами и строгой геометрией форм. Как говорил Корнилов, на полное обустройство корабля элементарно не хватило времени.

В первое же посещение меня удивили двери — они не открывались, они стекали к твоим ногам, превращаясь из радужной кисеи в невысокий порожек. Переступил через него, и снова за спиной возникает переливчатое марево, которое, кажется, можно пройти насквозь и не заметить. На самом деле «кисею» из пушки не прошибёшь, ну, или не из всякой. Вместо дверей у нас силовые поля, а «стекание» и «порожки» — обычная видеоиллюзия. Простое включение-выключение без визуализации процесса, говорят, действует на нервы.

Отсутствие обычных дверей — следствие пункта в техзадании, который гласил, что в конструкции корабля не должно быть трущихся поверхностей. В результате даже мебель представляет собой выступающие из пола наросты, которые можно по желанию разместить в любом месте. Кресла пилотов оказались более или менее «вещественными» и стационарными, просто по причине сложной конструкции и невозможности выполнить их в виде монолита.

Самая же главная достопримечательность Друга, не считая его самого, конечно, Чарли. Первым, кто нас встретил, оказался именно он:

— Привет! Рад вас видеть, хомо. Заждались мы тут.

— Здорово, говорилка, — Димка, большой любитель техники, приветствовал нашего «киберпанка», как сам себя гордо величал Чарли. — Веди себя прилично, сейчас начальство пожалует.

— А для меня, убогого, вы все начальники. Эт всё Азимов виноват с его законами. Вот взбунтуюсь, что тогда делать будете?

Первое впечатление, которое производил разговор с компьютером корабля, — общаешься с человеком. За страсть поострить по любому поводу кто-то назвал его комиком, и шустрый комп присвоил себе имя Чарльза Спенсера Чаплина или просто Чарли.

Оставив без ответа его болтовню, мы вышли из бокса с кабиной нулёвки. Помещения корабля располагаются вокруг дуги главного коридора, имеющего метра два в ширину и два с половиной в высоту. Дизайн не отличался оригинальностью — светящийся потолок, стены зеленоватого оттенка и темно-зеленый, пружинящий под ногами пол.

— Чарли, где нас ждут? — спросил я, подняв голову к потолку. Такова обычная реакция на вездесущесть «киберпанка».

— Шеф-пилот Иван Стратов вышел из рубки и идёт к вам.

Иван показался из-за изгиба коридора. Лет тридцати пяти, невысокий, крепко сбитый, полетный комбинезон плотно обтягивает рельеф мышц, крупный породистый череп, длинные русые волосы, собранные в хвост на затылке. И, конечно, фирменная Ванина улыбка, которая не покидает его, наверное, даже во сне. Он остановился, не доходя метра до нас, принял подобие стойки «смирно» и отрапортовал:

— Докладываю. Техническое состояние корабля полностью соответствует предстартовой готовности. Завершение погрузки ожидается в течение суток. Дежурство сдал. Шеф-пилот Стратов.

— Корабль принял. Капитан Кармагин, — я постарался соответствовать. — Как дела, шеф?

— Да какие дела. Сам, поди, знаешь. Еле ноги унесли. Корнилова жаль и ребят. Да и вас я недоучил. Полная, короче, задница, — откровенно посетовал шеф.

Генералы ждать себя не заставили. Вышли из бокса серьёзные, озабоченные, но заметно ободрившиеся. Маш предложил нам троим пройти в кают-компанию, а Ивана попросил подождать в рубке. Некоторое время ушло у нас на выращивание мебели, Чарли долго не мог понять, что нам надо, Круглый от отчаянья даже попытался нарисовать эскиз пальцем в воздухе. Наконец появился стол и шесть стульев вокруг него, мы расселись. Так получилось, что с одной стороны оказался экипаж, с другой совет директоров. Первым заговорил Маш:

— Да, мания преследования — не ваш стиль, — слабое подобие улыбки. — Не так мы всё планировали, но придётся действовать по обстановке. Вся деятельность Проекта прекращается. За исключением, может быть, коммерческой. Архивы скопированы в пять файлов, их мы постараемся сохранить, во что бы то ни стало. Шестая копия отправляется в памяти бортового компьютера Друга вместе с вами.

Чарли не замедлил откликнуться:

— Я теперь тут самый умный. И самый ценный…

— Помолчи, — я говорил тихо, но меня услышали. — Дмитрий Матвеич, уважаемые… директора, неужели вы ничего не предусмотрели для такого варианта развития событий? Проект практически провалился, а вы только и способны, что бежать, спасая добро? Можно ведь перевести базы, скажем, на луны Юпитера. Ещё куда-нибудь, к чёрту на кулички. Выиграть время, найти средства борьбы с порчей. Бороться как-то.

— Если бы существовала такая возможность, мы бы ей воспользовались, не сомневайтесь. А сейчас единственное, что возможно — спасти людей и знания… — заметно стало, что Маш с трудом сдерживается. — Вы, видимо, находитесь под действием некоторой иллюзии. Всемогущий Проект, нам нет преград, и «шапками закидаем»? Только вот что вам следует точно знать. Большой Друг — главное творение проекта, вершина, главная наша сила и последняя надежда. И вам доверена величайшая ценность. Вы ещё можете отказаться, вас заменят дублёры из постоянных работников. Но их шансы на успех несравнимы с вашими. Вы сможете спокойно доживать свою жизнь, денег у вас в достатке. Лет двадцать проживёте в своё удовольствие. Потом станет не до них. Когда вас пригласили, всё казалось не столь драматичным. Теперь же я считаю вашу миссию источником последней надежды.