Экипаж специального назначения

– Тебе какое надо?

– Мне много надо.

– А конкретно?

– Взрывчатка мне нужна. Саперными зарядами, там разберутся. Снаряды к гаубицам советского стандарта сто двадцать два миллиметра. Крупнокалиберные снайперские винтовки. Крупнокалиберные и ротные пулеметы. Снайперские винтовки, глушаки к ним. Боеприпасы советского стандарта.

– Сколько?

– Для начала – десятка.

– Десятка – чего? Это много, кстати, сюда провезти – месяц, считай.

Я улыбаюсь:

– Десять тысяч тонн, Горан.

У хорвата глаза лезут на лоб.

– Чего???

– Десять тысяч тонн. В основном боеприпасов.

– Ё… да столько по всей Европе не найдется. Ты что думаешь, тут к войне, что ли, готовятся? Десять тысяч тонн… Иезус…

Я знаю, что Горан будет ругаться, но решение найдет. Потому что торговля оружием – это его. Сербское и хорватское – а в нем есть сербская кровь. В свое время сербские комитаджи сражались с хорватскими граничарами – усташами их тогда не звали. Эти граничары были тем же народом, только перешедшим в католичество, условия их службы были примерно такими же, как у казаков в России. То есть хорваты в большинстве своем почти что потомки казаков, только казаков Австро-Венгрии. Потом, во время двух мировых войн, здесь шли сильные междоусобные столкновения, вражда не была забыта и в девяностые вылилась уже в полномасштабную гражданскую войну. И всегда, во все времена в этом регионе нужно было оружие. Оно нужно было даже при Тито. Сам Тито, понимая, с какой страной имеет дело, негласно закрывал глаза на организованную преступность, но с одним условием: она должна была действовать только на территории других государств. Мало кто знает, что трансграничная европейская преступность времен «холодной войны» – это почти сплошь югославы. В Югославии сохранялись оружейные партизанские мастерские, оставшиеся со времен Второй мировой. В Хорватии есть такое место – Загорье. там почти в каждой деревне существовала нелегальная оружейная мастерская, и пока не рухнула Организация Варшавского договора и не стали доступны «калашниковы» по демпинговым ценам, это место снабжало самодельными автоматами всю европейскую преступность. В бывшей Югославии – и в Сербии, и в Хорватии, и в Македонии – существуют крупные оружейные производства, причем в Хорватии и Македонии они созданы с нуля. Немало всего и на складах осталось, например, Хорватия активно переходит на стандарт НАТО, соответственно, старое кладут на склады. Крупнокалиберные снайперские винтовки там делают, причем нескольких видов – это я знаю точно. Зайти на сайт aalan.hr, хорватского агентства по торговле оружием, да и посмотреть, что они предлагают. Самое главное – отгрузка в порту Сплит или Риека. Это Средиземное море, не надо идти через всю Европу. Наши же ради копеек удавятся, хотя, если посчитать логистику и риски, плюсы отгрузки из Хорватии, а не из Роттердама сильно возрастают…

– А если подумать…

Горан берется за калькулятор, начинает прикидывать:

– В основном нужно снаряжение и боеприпасы.

– Именно.

– В какой пропорции?

– Примерно восемьдесят на двадцать.

– Немного проще. Их можно взять на складах, у всех армий НАТО есть запас. Какой базис поставки?

– Риека, Хорватия.

Горан качает головой:

– Политика. Друг мой, мы вне политики.

– Если ты не занимаешься политикой, политика занимается тобой. И ты должен это понимать.

– Мы целы, только пока находимся вне зоны видимости радаров. Это крупная сделка.

– Понимаю.

– Мне надо подумать.

– И это понимаю. Сколько?

Русский бы ответил – несколько дней. Но хорваты все-таки ближе к немцам.

– Семь дней.

– По рукам…

Москва, Россия Ходынское поле 28 ноября 2014 года

Завтрашний день будет потом.Все, что нам нужно, нам нужно сейчас.Небо горит ясным огнем.Остановите нас!Улицы ждут начала беды.Городу нужен сигнал, чтоб исполнить приказ.Дети смотрят в глаза новой войны.Остановите нас!Смутные дни – время кропить масть.Смутные дни – время кривить рты.Смутные дни – время делить власть.Смутные дни – время решать, с кем ты.Каждый из нас верен земле,В каждом живет звезда, чтобы вспыхнуть в свой час.Небо горит, мы танцуем в огне.Остановите нас!

Заместитель директора Института стратегического анализа и прогнозирования – одной из спешно созданных «крыш» на случай принятия решения о ликвидации ГРУ – раздраженно ткнул в экран, расположенный в подголовнике лимузина «Мерседес», убавил громкость до нуля. Затем вызвал сайт ФИНАМ – он пользовался именно им, чтобы быстро отслеживать информацию, быстро просмотрел данные. Нефть ожидаемо рухнула, доллар идет на штурм отметки пятьдесят и пробьет ее не сегодня завтра. Иного ждать глупо.

Только бы ни у кого не сдали нервы…

Но все равно песня, которую он слушал раньше, сейчас его раздражала. Она была из совершенно другого времени, хотя как нельзя больше подходила к времени настоящему. Время решать, с кем ты. Время решать, кто ты есть. Время решать, на что ты готов ради защиты своих интересов и просто себя самого.

Майдан он наблюдал не через экран телевизора, а из Киева. Майдан, второй Майдан, называемый также Евромайданом, стал в каком-то смысле этапом, и не только для Украины, но и для России. Главный урок Евромайдана – победить можно даже в самом безнадежном деле. Надо просто быть готовым идти на все для победы. Совершенно на все.

В общем-то, из-за этого и началась первая русско-украинская. Первая – потому что будет еще. Украинцы – точнее, не украинцы даже, а галичане – привычно перли нахрапом, надеясь получить все и разом. Вряд ли они могли подумать, что и русские в этот момент готовы на все. Русские – по обе стороны границы.

Так что будет долго еще. Это все – на годы, если не на десятилетия. И главная проблема в том, что большинство из них такие же, как мы. Это – центр Украины. Если бы не русские в рядах украинской армии, мы бы давно были во Львове…

Машина подкатила к первому КП. Впереди его ждала работа.

– Данные по Средиземному морю, – потребовал замдиректора, едва только оказался в своем кабинете.

Один из аналитиков передвинул по столу планшет, не имеющий доступа к Интернету. Сейчас в ГРУ внедрялась закрытая подпрограмма «электронного правительства», те из руководства, кто привык к бумаге, ворчали, но терпели. Интерактивные презентации и доклады позволяли монтировать в один доклад текстовую часть, видеоролики, звук, карты, данные из соцсетей, результаты моделирования. Это делало доклад намного более презентабельным, чем несколько листов бумаги.

– Кратко.

– На корабле было установлено взрывное устройство. Судя по всему, еще в Клайпеде или даже на нашей железной дороге. Возможностей – масса, если знаешь номера контейнеров. Они не охранялись толком. Пиратов уничтожили американцы с вертолета, что само по себе говорит об их причастности. «Адмирал Ушаков» слушал эфир, удалось выделить некий неизвестный радиовсплеск, но мы не знаем, является ли он командой на подрыв устройства. По времени совпадает. Экипаж погиб.

– Весь?

– Так точно.

Русских в экипаже было двое. В основном украинцы, нанятые крюинговой компанией в Одессе, но от этого не легче.

Интересно, а вот если сейчас всем свидомым и пересичным ткнуть этим делом в нос – как американцы хладнокровно уничтожили гражданское судно с украинским в основном экипажем. Что будут делать? По-прежнему мечтать вступить в НАТО?

А ведь будут. Он, один из немногих, реально бывавших в Киеве, не сомневался в том, что будут. Тут совершенно инфантильное «хочу» совмещается с чудовищными упрямством и жестокостью. Они реально хотят на Запад – и неважно даже зачем, важно то, что им этого не дали. Думать они будут потом, как получат то, что хотят.

– Предложения?

– Активные действия против американцев. И готовить второй транспорт.

– Какие гарантии, что его не подорвут, как и первый?

Молчание.

– План ответных действий готов?

– Так точно. Основан на активных действиях в Скандинавии, там у нас есть Жокей и группа привлеченных силовиков.

– Жокей – тот внештатник?

– Так точно.

– Кто его курирует?

Молча поднял руку один из присутствующих на совещании.

– Останьтесь. Остальные свободны.