Экипаж

– Да?.. – подошел мутант, обтирая руки тряпкой. Он копался в какой-то приборной панели, прыская туда непонятной гадостью из масленки – почти такой же, как в наши дни. – Что сломалось?

– Ничего не сломалось. Рудольф, что такое световой год? Как это вообще понимать? Вот Мишенька говорит, что это сколько свет проходит за год...

– Что-что? – удивился пупырчатый механик. – Как это? Скорость света – самая большая из известных человечеству. За год... я даже не знаю, сколько это будет...

– Ну давайте посчитаем, - предложил Ежов. – Подсчитайте, сколько в году секунд, и помножьте на скорость света...

– А ты можешь ее назвать? – удивился Рудольф. – Михаил, ты меня чрезвычайно обяжешь – я бы очень хотел узнать скорость света...

– Триста тысяч километров в секунду! – важно изрек Ежов. Хотя к его важности примешивалось раздражение – он начал подозревать, что над ним издеваются.

Койфман и Рудольф переглянулись, пару секунд сохраняли невозмутимые лица, а потом одновременно заржали. Очень громко и очень обидно.

– Ялкут Деварим... – захихикал старик. – Ох, Мишенька, уморил...

– Триста тысяч, говоришь?.. – простонал мутант, утирая слезы. – Если бы, если бы... Это в двадцать первом веке так считали? Надо будет почитать историю – интересно, оказывается...

– А на самом деле сколько? – растерялся Ежов.

– Никто не знает, - развел руками Койфман.

– Скорость света в вакууме обозначается знаком «C», - покровительственно объяснил Михаилу бывший профессор. – Теоретически она конечна, но на практике... На практике ее скорость до сих пор не смогли вычислить. Нет надежных способов. Ваши, древние, устарели. Они неверны. К тому же скорость света может различаться в разных средах. Практического значения эти данные не имеют. Заявляю со всем авторитетом, как один из лучших физиков Муспелля.

Судя по тому, что Рудольф начал говорить короткими рублеными фразами, у него снова начали зудеть бородавки на коже – Михаил уже знал этот признак. От боли у ван ден Хейнекена всегда начинали слегка путаться мысли.

– Ладно, Мишенька, хватит о ерунде, - ласково улыбнулся Койфман, когда Рудольф, пошатываясь, вышел с мостика – принять болеутоляющее. – Вот, посмотри на экран – это Янус. Туда мы сейчас и летим. Ты, помню, спрашивал, зачем нужен ценителл? Мы с Ву проверили по каталогу – на Янусе он действительно очень нужен. У них там водится такое кусачее насекомое, от него распространяется особая зараза... У них ценителл просто нарасхват...

Ежов взглянул на карту. Человеческий сектор смотрелся внушительно – сто двадцать одна звездная система, это вам не шутки! По сравнению с галактикой в целом – ничтожная бактерия, но если сравнивать с чужими секторами – настоящий гигант. Системы соединялись между собой пунктирными линиями – гипертоннели. Однако... Он мысленно провел маршрут между Деметрой и Янусом – восемь прыжков! Не слишком ли далеко?

– Ты на эти тоннели не смотри, - поморщился Койфман. – Мы, Мишенька, прямиком через гипер летим, без тоннелей. Ну вот знаешь, как в твое время – были корабли, а были самолеты. Такие звездолеты, что по тоннелям скачут – это космические корабли. А мы – космический самолет! Напрямки шуруем. Оно, конечно, куда как сложнее, и риск больше, но зато в скорости выигрываем преизрядно... А можно еще и просто на сверхбольшой скорости нестись, но там очень уж топлива расход большой... Никакие реакторы не выдерживают, даже энергены лопаются. Так только самые огромные корабли делают, которым в гипер опасно входить. Ну, знаешь, в которых больше пятидесяти километров... У них реакторы очень большие. Нет, Мишенька, наш «Вурдалак» - штука такая скоростная, что с нами мало кто может... кхм... посоперничать...

– Попробуйте, пожалуйста, - подошел к ним Дельта.

В одной из четырех рук он держал поднос с несколькими пластиковыми мисочками. То, что в них лежало, выглядело и пахло весьма аппетитно.

– М-м-м, как вкусно! – оценил Михаил, почти мгновенно умявший одну из порций и потянувшийся за второй. – Что это?

– Мочевой пузырь гигантского морского ежа с Протея, политый его же желудочным соком, - ответил робот.

Ежов почувствовал, что съеденный мочевой пузырь неудержимо просится наружу. Он с огромным трудом удержался от рвоты, но его лицо позеленело, а в глазах отразилось невыносимое страдание.

– Тебе не понравилось, - укоризненно посмотрел на него Дельта. – Никому не нравится, как я готовлю! Зачем я вообще здесь нужен? Не лучше ли пойти и отключить мой энергизатор, ведь существование так тягостно...

– Нет, очень вкусно! – поспешил заверить его Ежов. – Просто... очень необычный вкус... и еще у меня аллергия на морских ежей...

– Ты меня обманываешь, - покачал головой вечный меланхолик. – Просто скажи, что я никудышный кулинар, я все пойму. Я просто пойду и просверлю себе мозг... Но пойму... Да и кого заботят чувства ничтожного андроида?

– Дельта, ты опять там концерт устраиваешь? – прошипел Косколито. – Тебе еще не надоело?

– Искусственная личность неисправна. Требуется заменить. Требуется заменить, - изрек Тайфун.

– Что ж, если я так вам досаждаю, я уйду... Есть ли смысл продолжать влачить это никому не нужное существование?

– Одно из двух – или уже сожги себе мозги, чтобы мы вставили новые, получше, или замолчи, - посоветовал Соазссь, проскальзывая на мостик. Его ножные щупальца двигались с легким шелестом, полы балахона волочились следом, а сам он странным образом изгибался всем телом. У хуассинов подобные движения означали сильное волнение. – Я таки обнайужил нечто к’йайне занимательное, господа хойошие!

– [Черные, красные и желтые круги, наплывающие друг на друга]? – полюбопытствовал Бархат.

– Вот, смот’йите! – вытянул щупальце Соазссь.

Его длинное тонкое щупальце, похожее на сизо-черную веревку с еле намеченными присосками, удерживало некий небольшой прибор цилиндрической формы. На нем не было никаких выступов или впадин – просто гладкий черный цилиндр.

– И что это такое? – задумчиво осведомился Койфман.

– Прилад який-то... – наклонился пониже Остап. – А як вин працюе?

– Это центр управления наноботами, - печально сообщил Дельта. – Производство СОП. Специально для наносаботеров...

– А ты-то откуда знаешь? – недоверчиво посмотрел на него Койфман.

– Якая разниця! – возмутился Остап. – Це небезпечно для життя! Що нам робыти?

– Мнение робота никого не интересует, но я считаю, что нет смысла...

– Какие же вы все идиоты! – спрыгнула со своего места Джина, выхватывая у растерянного Соазсся центр управления.

В одной из стен мостика находился своеобразный «мусоропровод» - небольшой шлюз, ведущий прямо в космос. Он не был нужен ни для чего – на самом деле, конечно, мусор в открытый космос никто не выбрасывает. Зачем, если его можно переработать в конвертере, превратив в пищу, или отправить в реактор, сделав энергией? Но такой шлюз все равно всегда присутствовал. Примерно затем же, зачем автомобилисты возят с собой огнетушитель – чтобы ГАИ не придиралось.

Джина выкрутила передний иллюминатор, бросила туда прибор, закрутила иллюминатор обратно и нажала на кнопку. Открылся задний иллюминатор, и пульт улетел прочь. Прямо в гиперпространство.

Как известно, находиться в гипере без специального поля невозможно, и любой предмет, не защищенный таким полем, моментально выбрасывается в обычное пространство. В космос. Так что сейчас пульт, вероятно, был уже за миллионы километров отсюда.

– Вот так-то, - отряхнула руки друг о друга она. – Пять минут, и проблемы нет.